Шрифт:
Закладка:
Генрих заработал распутством такую репутацию, что в 1537 году кто-то сказал: чтобы его порадовать, хватит «яблока да красивой девки для забавы»15. Скрытность короля, а также естественное нежелание наблюдателей доверять известное им бумаге могут объяснить скудость сведений, однако их все же достаточно, чтобы предположить у Генриха скорее наличие здорового сексуального аппетита, чем импотенцию.
Второго июня 1536 года Джейн Сеймур впервые публично обедала с королем, и все ее слуги принесли клятву верности ей. Позже в тот же день двор переехал в Гринвич, где два дня спустя, в праздник Троицы и Духова дня, Джейн была провозглашена королевой «и вслед за королем проследовала с процессией и большой свитой, состоявшей из дам, на мессу, где сделала приношения как королева, и ужинала в своем приемном зале под балдахином с гербами»16.
Брат Джейн занял видное место при дворе, став в день ее провозглашения королевой виконтом Бошамом из Хэча (Сомерсет), а также губернатором Джерси и канцлером Северного Уэльса. Став самым могущественным джентльменом Личных покоев, он оказывал большое влияние на короля, своего зятя, и добился назначения своих союзников и клиентов на ключевые должности при дворе.
Высокомерный и замкнутый, Сеймур находился под каблуком у своей капризной супруги Анны Стэнхоуп, на которой женился примерно в 1534–1535 годах. Его сестра Джейн стала восприемницей на крестинах их старшего сына в феврале 1536 года. Образованный и проницательный, Сеймур отличался чрезмерным идеализмом, чтобы стать крупным политическим деятелем, однако его амбициозность и высокий статус позволяли пренебречь этим обстоятельством, а его верность короне никогда не ставилась под сомнение. Будучи гуманистом, он симпатизировал делу реформ, «но действовал так осторожно, что все считали его своим человеком»17. Наибольший талант Эдвард Сеймур проявил в качестве военачальника: даже Норфолк восхищался им, и позднее по его рекомендации Сеймур успешно руководил королевской армией на севере Англии.
Седьмого июня король с королевой отправились водным путем из Гринвича в Уайтхолл, с большой помпой. Когда они проплывали мимо Тауэра, где лежала в могиле Анна Болейн, казненная меньше трех недель назад, им салютовали четыреста пушек; «все стены Тауэра, выходившие на реку, были увешаны вымпелами и флагами»18. У Редклиффской пристани королевская барка остановилась, чтобы Шапюи мог засвидетельствовать монаршей чете свое почтение; облаченный в лиловый атлас и окруженный одетыми в бархат слугами, он стоял под навесом, расшитым имперскими лилиями, и кланялся. Затем по его знаку три небольшие лодки с музыкантами, игравшими на тромбонах, шомах и сакбутах, поплыли вслед за королем и королевой в Вестминстер. Сойдя на берег, Генрих и Джейн отправились с процессией в Вестминстерское аббатство на торжественную мессу19.
На следующее утро Джейн стояла на галерее над «воротами Гольбейна» в Уайтхолле и махала Генриху, уезжавшему открывать сессию парламента.
В качестве королевы Джейн полностью покорялась воле короля. Шапюи обнаружил, что ее невозможно вовлечь в споры о политике или религии20. Она была участливой и благочестивой, однако подчеркнуто держалась на расстоянии от нижестоящих, а потому казалась «гордой и надменной»21. Будучи всего лишь дочерью рыцаря и не обладая самоуверенностью Анны Болейн, она, похоже, считала необходимым всячески подчеркивать свой новый статус и поэтому строго относилась к соблюдению протокола и этикета22. Шапюи пришлось пересмотреть свое прежнее представление о ней, теперь он писал, что Джейн принимает королевские почести с достоинством23.
Тем временем множество каменщиков, плотников, художников, стекольщиков и вышивальщиков срочно заменяли инициалы, девизы и эмблемы бывшей королевы во всех дворцах24. В Большой сторожевой палате Хэмптон-корта до сих пор можно видеть переплетенные инициалы «Н» и «I»[60]. Эмблемой Джейн стал фамильный феникс, взлетающий с объятого огнем замка, а ее геральдическим животным была пантера. Она выбрала себе удачный девиз: «Обязанная слушаться и служить».
Генрих приказал, чтобы из церкви Хэмптон-корта убрали витражное окно с изображением святой Анны, покровительницы его бывшей жены25. Майлс Кавердейл, намеревавшийся посвятить последнее издание своего перевода Библии Анне, спешно вставил в посвящение имя Джейн, прежде чем книга отправилась в печать26. В качестве вдовьей доли Джейн получила замок Байнардс и Хейверинг-атте-Бауэр. Апартаменты королевы в Хэмптон-корте, которые начали обустраивать для Анны Болейн, были завершены с тем расчетом, что в них поселится Джейн. На кровати новой королевы красовался деревянный медальон с живописным изображением ее герба27.
Король хотел устроить для Джейн великолепную коронацию, которая должна была состояться в октябре. Предполагалось построить огромную барку по образцу знаменитого буцентавра венецианских дожей и доставить на ней королеву из Гринвича в Лондон, где ее должны были встретить великолепные живые картины и музыка. Далее Джейн проследовала бы в Вестминстер.
Многие чиновники и слуги Анны перешли к Джейн Сеймур, двор которой состоял из двухсот человек. Некоторых сменили клиенты Сеймуров. Ближе к концу 1536 года леди Рочфорд вернулась ко двору в качестве одной из придворных дам королевы. Мэри Зуше, тоже служившая Анне Болейн, стала фрейлиной: вероятно, это та «миссис Зуше», которой королева Джейн подарила украшенную драгоценными камнями тесьму и которая позже присутствовала на ее похоронах. В 1542 году король назначил ей, в награду за верную службу Джейн и ему самому, содержание в 10 (3000) фунтов стерлингов. Сохранился также сделанный Гольбейном набросок женщины, обозначенный как «M. Souch»: скорее всего, на нем изображена Мэри Зуше или Анна Гейнсфорд, бывшая придворная дама Анны Болейн, которая стала госпожой Зуше после брака с Джорджем Зуше из Коднора28.
В числе дам, окружавших Джейн Сеймур, была также Анна Парр, жена Уильяма Герберта, позднее графа Пемброка; ее сестра Екатерина впоследствии стала шестой женой Генриха VIII. Элизабет Даррелл, любовницу Уайетта, которая вместе с Джейн служила Екатерине Арагонской и оставалась с ней до конца, новое назначение спасло от нищеты. Сохранились выполненные Гольбейном наброски портретов еще двух дам королевы. Одна из них – Мэри Брэндон, дочь Саффолка (от Анны Браун), леди Монтигл, которой Джейн дарила украшения, другая – леди Грейс Паркер, невестка леди Рочфорд29.
Джейн решила установить при своем дворе высокие нравственные стандарты. Она ввела строгие правила в отношении не только поведения, но и внешнего вида своих служителей: ее дамам следовало одеваться
