основном джентльмены Личных покоев, получали их бесплатно. Деловые люди были готовы поступаться своими принципами ради имущества и, имея корыстные интересы, охотно включались в новую систему, где король являлся главой Церкви. Поэтому оппозиция религиозным реформам, особенно на юге, была минимальной.

Едва ли был хоть один пэр, не получивший выгоды от роспуска монастырей. Многие превратили монастырские здания в роскошные модные особняки; несколько таких сохранились до наших дней, включая Одли-энд в Саффрон-Уордене, построенный лордом-канцлером Одли9, аббатство Баттл, приобретенное сэром Энтони Брауном10, и аббатство Воберн, сперва взятое в аренду сэром Фрэнсисом Брайаном, но позднее перешедшее к Расселлам, которые возвели ныне существующий дом. Некоторые здания превратились в руины, к примеру аббатства Больё и Тичфилд, перестроенные будущим лордом-канцлером Томасом Ризли; аббатство Уэверли, резиденция сэра Уильяма Фицуильяма; аббатство Нетли, принадлежавшее Уильяму Поулету; аббатство Моттисфонт, которое приобрел у короля лорд Сэндис в обмен на поместье Челси; приорат Лиз в Эссексе, которым владел Ричард Рич. Кромвелю были дарованы приорат Осита в Эссексе, монастырь Серых братьев в Ярмуте и монастырские владения в Лестершире и Сассексе.

Себе Генрих оставил очень немногое из монастырского имущества; некоторые здания он превратил в дворцы. Самыми важными были те, что располагались между Лондоном и Дувром, где король в прошлом устроил апартаменты для себя. Теперь он приказал полностью перестроить их, создав половины короля и королевы с традиционными наружными и внутренними покоями. В 1538 году Генрих приобрел аббатство Святого Августина в Кентербери, отделку которого закончили к приезду Анны Клевской в декабре 1539-го. Комнаты, где жил аббат, превратили в апартаменты короля, а для королевы выстроили новый корпус из кирпича и дерева, с видом на сад. Все вместе стали называть Королевским дворцом11.

В 1538 году Генрих заполучил приорат Дартфорд, где монашествовала его тетка Бриджет Йоркская. Король велел снести бóльшую часть зданий и построить великолепный дворец, на что израсходовали 6600 (1 980 000) фунтов стерлингов. Работы там тоже завершили к прибытию Анны Клевской. В Дартфорде имелся большой внутренний двор, вокруг него, над старыми крытыми галереями, располагались королевские апартаменты, куда вела парадная лестница. По бокам от нее стояли столбы с уэльскими драконами и английскими львами. Для мощения лестницы употребили 9000 плиток12.

Другие перестроенные королем монастыри стояли на дорогах, которыми он часто пользовался во время поездок по стране. В 1538 году Генрих приобрел приорат Данстейбл, аббатства Рединг и Сент-Олбанс. Данстейбл он иногда посещал, но там были произведены лишь незначительные изменения13. После того как аббата Рединга, выказавшего дерзкое неповиновение, повесили на воротах монастыря, из его жилища сделали дворец, «предназначенный только лишь для короля»14. Дом аббата в Сент-Олбансе отремонтировали специально для Генриха, время от времени приезжавшего туда. В 1539 году к короне перешли еще три крупных монастыря. В доминиканском монастыре Гилдфорда уже существовали королевские апартаменты с садом, теперь же по желанию Генриха их расширили, хотя он появлялся там редко15. Аббатство Сион до 1542 года оставалось практически нетронутым, затем его превратили в оружейный завод. Картезианский монастырь в Лондоне использовали для хранения королевских шатров и садового инвентаря.

В марте 1540 года Генрих получил во владение приорат Рочестерского собора, где с XVI века имелись королевские покои для приема важных путешественников. Один из монастырских корпусов по приказу Генриха превратили в королевскую резиденцию, где он впервые побывал в марте 1541 года16.

Двадцать второго июля 1536 года в Сент-Джеймсском дворце скончался семнадцатилетний герцог Ричмонд17, предположительно от туберкулеза. Смерть сына короля держали в секрете: Генрих велел Норфолку, тестю Ричмонда, обернуть тело свинцом, спрятать под соломой и при помощи всего двух слуг перевезти на крестьянской телеге для погребения в приорат Тетфорд (Норфолк)18. Это делалось для того, чтобы ни у кого не возникло опасений по поводу наследования престола: при дворе давно считали, что, несмотря на рождение вне брака, Ричмонд, почти считавшийся мужчиной, имеет больше шансов взойти на трон после смерти отца, чем любая из дочерей Генриха, так как обеих лишили права на престолонаследие. Позже Кромвель подтвердил, что король «определенно намеревался сделать герцога своим преемником и собирался провести это решение через парламент»19. Однако смерть Ричмонда оставила короля без наследника. Несмотря на принятые меры, известие о кончине юного герцога утаить не удалось, и вскоре Шапюи писал, что «сторонники принцессы Марии, разумеется, ликуют по поводу его смерти»20.

После похорон у Генриха случилась одна из тревожных перемен настроения, свойственных ему в конце жизни, и он прилюдно обругал Норфолка за то, что тот похоронил его сына без подобающих почестей21. Позже Норфолк, узнав о том, что ему грозило заключение в тюрьму или даже казнь, в ярости написал Кромвелю, что он «полон, полон, полон желчи и муки», и язвительно добавил: «Если я заслуживаю заточения в Тауэре, Тоттенхэм станет французским!»22 Наконец гнев короля утих. После роспуска монастырей тело Ричмонда перевезли в церковь Фрамлингема (Саффолк), где были похоронены многие Говарды. Вдове юного герцога Мэри Говард, которую он оставил девственницей, предстояло долго добиваться финансовой помощи от короля, отношения которого с ее отцом, Норфолком, становились все хуже и хуже, так как герцог оказывал ему лишь слабую поддержку. Суррей, брат Мэри, горько оплакивал смерть своего друга и сочинял в память о нем стихи, полные душевной муки.

После кончины Ричмонда Генрих вместе с Джейн отправился в давно задуманную поездку для осмотра укреплений Дувра, через Рочестер, Ситтингборн и Кентербери. Неделю они провели в Дуврском замке, где Галион Хоне только что установил витражное окно с «эмблемой королевы», которое обошлось в 200 (6000) фунтов стерлингов23. Шапюи отметил, что король подавлен – не только из-за понесенной им утраты, но и потому, что Джейн не была беременна.

Остаток лета король с королевой провели в охотах и занятиях «добрым спортом». Девятого августа они убили 20 оленей24. Генрих немного воспрянул духом, строя планы коронации Джейн25, которая должна была состояться или в Михайлов день26, или в конце октября27. Шапюи сказали, что король намерен «устроить чудеса»28. Генрих уже потратил 300 (9000) фунтов стерлингов и выбрал мебель, которую собирался отправить в Тауэр, где Джейн предстояло находиться перед торжественным въездом в Лондон; королевские плотники спешно готовили Вестминстер-холл к коронационному банкету. В Лондоне разразилась чума, и церемонию отложили на неопределенное время. Двор в целях безопасности переехал в Виндзор.

В октябре леди Мария вернулась ко двору29, где стала «первой после королевы, и [она] садится за столом напротив