К 8 мая в Тауэре оказались еще один джентльмен Личных покоев, сэр Ричард Пейдж52, и сэр Томас Уайетт, полагавший, что за его арестом стоит Саффолк; вряд ли приказ о задержании отдал Кромвель, друг Уайетта. Учитывая прежние подозрения Генриха насчет Уайетта и обвинения Саффолка, поэт, возможно, не ошибался. На Уайетта произвели сильнейшее впечатление как его собственные невзгоды, так и участь Анны и обвиненных вместе с ней мужчин. В тюрьме он принялся сочинять проникнутую горечью поэму «Circa Regna tomat» («Раскаты грома вокруг трона»), которая начиналась так:

Кровавые дни разбили мне сердце,

Юность прошла, угасли страсти

И с ними слепое желание власти.

Спешащий наверх будет скинут назад,

О да, вкруг трона раскаты грома гремят.

Неизвестно, когда Генрих решил жениться на Джейн Сеймур, но мало кто сомневался, что она скоро станет королевой. Сэр Николас Кэрью предложил ей временно поселиться в своем беддингтонском доме53, но она оставалась там недолго: до Беддингтона нельзя было добраться по реке, а король, разумеется, не хотел, чтобы его видели выезжающим из дворца в такое время. Поэтому Кэрью нашел для Джейн жилище рядом с Хэмптон-кортом, куда Генрих мог прибыть на лодке.

Пока Анна находилась в Тауэре, король не показывался на публике. Он не отваживался покидать Йорк-плейс и только по вечерам совершал недолгие лодочные прогулки по Темзе, устраивая банкеты с дамами и возвращаясь после полуночи. «Почти всегда его сопровождали разные музыканты и певцы из его покоев». Он вел себя, по словам Шапюи, «как человек, который избавился от тощей, старой и злобной клячи в надежде, что обретет новую прекрасную ездовую лошадь»54.

Однажды вечером Генрих ужинал у Джона Кайта, епископа Карлайла, «и проявлял непомерное веселье», так как находился в обществе множества женщин. После этого епископ сообщил Шапюи: король полагает, что с королевой «имели дело» больше сотни мужчин, и он «давно ожидал последствий этих связей, а потому сочинил трагедию, которую привез с собой. Говоря так, король вынул из-за пазухи небольшую книжку, написанную его рукой, но епископ не мог прочесть, что в ней. Вероятно, то были некие созданные королем баллады, над которыми шлюха и ее братец смеялись, как над какой-то чепухой»55.

Двенадцатого мая в Вестминстер-холле состоялся суд над Норрисом, Уэстоном, Бреретоном и Смитоном; всех приговорили к смерти. Королеву и Рочфорда, чьи дела должны были рассматривать равные им по статусу, судили три дня спустя в главном холле Тауэра. Обоим вынесли смертные приговоры, несмотря на их заверения в своей невиновности. Рочфорд во время процесса произвел сенсацию: получив от Кромвеля бумагу и распоряжение дать ответ, не оглашая написанного, он прочел вслух заявление своей жены о том, что король, по словам королевы, страдал мужским бессилием. Это едва ли было правдой, так как Анна беременела четырежды. Когда Рочфорда спросили, выражал ли он сомнения в том, что Елизавета – дочь Генриха, он отказался давать ответ, не желая оговаривать себя56.

В тот вечер сэр Фрэнсис Брайан явился к Джейн Сеймур в Хэмптон, известив ее о вынесенном Анне приговоре. Вскоре после этого сам король приехал к ней ужинать; его везли по Темзе почти в праздничной обстановке.

После суда Анну перевели в две отделанные деревом комнаты на втором этаже недавно построенного дома помощника смотрителя напротив лужайки Тауэр-грин, ныне известного как Дом королевы57. Она оставалась там до самой казни и наблюдала из окна за сооружением эшафота.

Семнадцатого мая мнимых любовников королевы обезглавили на Тауэрском холме. Все, кроме Смитона, заявили о своей невиновности, а Рочфорд посоветовал собравшимся держаться подальше «от двора с его льстецами»58. В тот же день архиепископ Кранмер объявил брак Анны с королем недействительным, а ее дочь Елизавету – незаконнорожденной. На следующий день он дал королю разрешение на новый брак в пределах третьей степени родства. Между Генрихом и Джейн Сеймур таких отношений не существовало, они были гораздо более дальними родственниками. Правда, король мог иметь связь с какой-нибудь близкой родственницей Джейн59, а она – с кем-нибудь из кузенов Генриха.

Анна Болейн встретила смерть так достойно и мужественно, что это произвело впечатление даже на Кромвеля60. Ее казнили мечом на Тауэр-грин в девять часов утра в пятницу, 19 мая, и через несколько часов похоронили в церкви Святого Петра в Оковах на территории Тауэра. Среди собравшихся были Ричмонд и его друг Суррей. Расходы короля на двор 19 мая были меньше, чем в любой другой день в том году, а значит, Генрих пребывал в уединении. Назавтра, в воскресенье, на которое приходился праздник Вознесения, он демонстративно надел белый траур61.

До того ни одну английскую королеву не предавали смертной казни, так что падение Анны Болейн и последовавшая чистка среди служителей Личных покоев были беспрецедентными событиями. Одним ударом Кромвель уничтожил целую партию. Трагедия затронула многих. Дочь Анны, Елизавета, которой не исполнилось еще и трех лет, находилась в Хансдоне, когда погибла ее мать. За девочкой присматривала леди Брайан, но этой достойной женщине вскоре пришлось выпрашивать у Кромвеля разрешение на замену одежды, ставшей слишком тесной для ее воспитанницы. Сама Елизавета, очень сообразительная для своего возраста, вскоре начала открыто удивляться, почему люди перестали обращаться к ней «миледи принцесса» и больше не называют ее «миледи Елизавета». Когда и как она узнала о том, что случилось с ее матерью, неизвестно.

Отец Анны, граф Уилтшир, тут же лишился доходной должности лорда – хранителя личной печати и земель в Ирландии62, однако сохранил место при дворе. Когда в апреле 1538 года умерла его супруга, поговаривали, что Уилтшир может жениться на леди Маргарет Дуглас, но он скончался в марте 1539 года, и король приказал отслужить мессу за упокой его души63. Уилтшира похоронили в церкви Хивера. Место его погребения отмечено медной табличкой прекрасной работы.

После казни супруга леди Рочфорд покинула двор; владения ее мужа были конфискованы короной. Умоляя Кромвеля о выделении средств, она подписывалась «влиятельная безутешная вдова». Вдовью долю она получила только после смерти Уилтшира64.

Вскоре после казни Анны Кромвель добился освобождения Уайетта и Пейджа. Король был готов вернуть Пейджу свое расположение, но тот решил, что безопаснее держаться подальше от двора65. Уайетт тоже был горько разочарован придворной жизнью и на некоторое время вернулся в замок своего отца Оллингтон (Кент).

Несмотря на близость с Болейнами, архиепископ Кранмер пережил чистку и продолжил реформы. Норфолк, председательствовавший на суде