было побудить Шарля совершить поездку в Савойю, в тот самый замок Силаз, куда Кристиани выезжали лишь для того, чтобы решить вопросы аренды и ремонта. Письмо было от одного старого и преданного управляющего, добряка по имени Клод (произносите «Глод», если хотите проявить уважение к местному диалекту). В письме он говорил о различных делах, относящихся к управлению имением, отмечая, что присутствие господина Шарля было бы полезным, кроме того, он надеялся на его приезд и по другой причине, о которой не хотел распространяться, потому что «мадам будет смеяться над ним, и однако же в Силазе происходят вещи, которые глубоко потрясли как его самого, так и старушку Перонну; вещи необычайные, которыми непременно нужно заняться».

– Похоже, он в полной растерянности, – сказала мадам Кристиани. – Возможно, Шарль, будет лучше, если ты сначала съездишь в Силаз.

– Нет, матушка. Вы же знаете Клода и Перонну. Они люди почтенные, но малокультурные и суеверные. Могу поспорить, речь идет о какой-нибудь истории про привидение, сарвана, как они говорят! Поверьте мне, это может подождать, более чем уверен. И так как я уже предупредил о своем приезде библиотекаря из Ла-Рошели, я, конечно же, не стану отменять встречу ради этих славных, но простых стариков. Что до дел, настоящих дел, то здесь время терпит, это же очевидно.

– Как тебе будет угодно, дитя мое. Поступай как знаешь. Как долго ты пробудешь в Ла-Рошели?

– В самой Ла-Рошели – ровно два дня. Но на обратном пути я собираюсь сделать небольшой крюк и посетить остров Олерон, где до сих пор не бывал. Я только что узнал от консьержа, что там сейчас находится Люк де Сертей. Он участвует в проходящем в Сен-Трожане теннисном турнире, так что для меня это хорошая возможность…

– Люк де Сертей… – без малейшего энтузиазма и даже с довольно-таки заметным осуждением протянула мадам Кристиани.

– О! Не беспокойтесь, матушка. Я не питаю к нему чрезмерной симпатии, однако же не стоит и преувеличивать. Он не лучше, но и не хуже многих других; я буду рад увидеть знакомое лицо на этом совершенно неизвестном мне острове; и потом, я знаю, что мой визит его очень обрадует.

– Еще бы! – В черных глазах мадам Кристиани сверкнул огонек раздражения, и жестом, который выдавал недовольство, она поправила голубую повязку для волос, обрамлявшую ее смуглое средиземноморское лицо. Люк де Сертей был ей неприятен. В их доме он занимал трехкомнатную квартиру, выходящую окнами во двор; будучи человеком отнюдь не светским, Шарль, вероятно, с ним никогда бы и не свел знакомства без этого обстоятельства, которым Люк, в свою очередь, воспользовался для того, чтобы завязать отношения. То был красивый, но бессовестный мужчина, прекрасный спортсмен и танцор. Женщинам он нравился, хотя взгляд его и сбивал с толку. Тем не менее мадам Кристиани, дама недоверчивая и решительная, сторонилась его вплоть до помолвки своей дочери Коломбы.

– Но, скажем, через недельку ты все же сможешь съездить в Силаз? – спросила она.

– Разумеется.

– Хорошо. Так я Клоду и напишу.

Этот разговор состоялся в понедельник.

В четверг же, в два часа пополудни, Шарль Кристиани, сопровождаемый библиотекарем, который очень помог молодому человеку с его исследованием, был уже в порту Ла-Рошели, ища глазами пароход «Боярвиль», направлявшийся на остров Олерон.

Его спутник, господин Паланк, смотритель муниципальной библиотеки, указал ему на нужное судно – пароход размеров гораздо более внушительных, чем представлялось Шарлю. На корабле, стоящем у пристани, царило возбуждение, всегда предшествующее морским путешествиям, сколь бы незначительными они ни были. Грузовые стрелы с грохотом разматывающихся цепей опускали груз в люки трюма. Пассажиры переправлялись на пароход по сходням.

Вот уже много лет «Боярвиль» ежедневно совершает морской переход из Ла-Рошели в Боярвиль (остров Олерон) и обратно, с заходом на остров Экс, когда это позволяет погода, то есть почти всегда. Время отбытия меняется в зависимости от приливов и отливов. Длительность поездки в одном направлении составляет около двух часов; иногда чуть больше. Господин Паланк проводил на мостик молодого историка, который оставил чемодан у перегородки рубки на палубе первого класса и занял одно из так называемых трансатлантических складных кресел.

О лучшей погоде, пусть она и не была идеальной, нельзя было и мечтать. Хотя небо и затягивала дымка, солнце светило достаточно ярко, чтобы отбрасывать тени и заливать теплым светом бесподобную картину ларошельского порта с его старыми крепостными стенами и историческими башнями.

– В Боярвиле, – говорил господин Паланк, – вы без труда найдете автомобиль, который менее чем за полчаса довезет вас до Сен-Трожана. К тому же летом, если не ошибаюсь, между этими населенными пунктами курсирует автобус.

– Я бы мог предупредить о своем прибытии друга, которого надеюсь там встретить; он перемещается исключительно на машине – причем на скоростях просто головокружительных! – но он счел бы себя обязанным забрать меня из Боярвиля, а мне крайне не хочется никого беспокоить.

Господин Паланк, смотревший на Шарля Кристиани, вдруг заметил резкое изменение в лице собеседника: волнение, с которым, правда, он тотчас справился, в глазах – вспышка внезапно пробудившегося любопытства. Господин Паланк невольно проследил за направлением взгляда молодого человека, привлеченного чем-то, вероятно, весьма занимательным, и тотчас же обнаружил предмет столь глубокого интереса.

Две молодые женщины, одетые скромно, но безукоризненно элегантные, пройдя по сходням, поднимались на палубу.

Две молодые женщины? Уже через несколько мгновений первоначальное впечатление изменилось. Блондинка – да, то была молодая женщина. Но брюнетка оказалась совсем юной девушкой, так и лучившейся свежестью и красотой.

– Прелестные попутчицы! – сказал славный господин Паланк, будто поздравляя счастливого пассажира.

– Безусловно! – пробормотал Шарль. – Они из Ла-Рошели? Вы их знаете?

– Не имею такой чести, о чем искренне сожалею! Никогда прежде, увы, их не видел.

– Она очаровательна, не так ли?

– Которая? – спросил господин Паланк.

– О! – произнес Шарль укоризненным тоном. – Брюнетка, конечно же.

За путешественницами с легким багажом в руках следовал носильщик. По их указанию он опустил свою ношу неподалеку от чемодана Шарля Кристиани.

Выпуская белый пар, трижды прогудела сирена «Боярвиля». Пришло время отдать швартовы.

– Я вас покидаю! – поспешно проговорил господин Паланк. – Приятного пребывания на Олероне и возвращения в Париж!

Спустя несколько минут «Боярвиль» вышел из ла-рошельского порта, оставляя позади себя знаменитый пейзаж из донжонов и крепостных стен и беря курс на юг.

Женщины опустились в свои кресла на палубе. Шарлю, чтобы оказаться рядом с ними, оставалось лишь сесть в то, которое он облюбовал для себя чуть раньше. Пассажиров было немного. Устроившись в уголке палубы первого класса, эти трое образовали отдельную уединенную группку.

Шарль прислушался к разговору соседок. Они говорили достаточно громко, так что от его внимания не ускользало ни