Помпей внимательно посмотрел на нее. Его беспокоила мысль о том, что Цезарь станет во главе легионов, но ему был нужен проклятый земельный закон…

Помпей ничего не сказал.

Лишь кивнул атриенсию. Тот поспешно вышел из атриума и тотчас вернулся с другими рабами, которые поставили перед хозяином столик с кувшином вина и двумя кубками. Осторожно налив вино, они подали хозяину золотой кубок – Помпей не пил ни из каких других – и протянули второй гостье, а затем оставили их наедине.

– Полагаю, помимо вина, это будет стоить мне кое-чего еще, не так ли? – спросил хозяин дома, пристально глядя в глаза Помпее.

– Я делаю это в первую очередь по личным соображениям, – ответила она, – но, если ты предложишь вознаграждение, я, разумеется, не откажусь.

– Сколько?

– Сколько сочтешь нужным. Я полагаюсь на твое здравомыслие и на то, что ты сумеешь по достоинству оценить мои сведения.

Помпей поднял брови. Такого ответа он не ожидал. Мужчины обычно назначали цену своим услугам сами. Но он еще ни разу не договаривался с женщиной.

– Излагай, что хотела изложить, – наконец ответил Помпей.

И она заговорила.

Без громких слов и замысловатых оборотов.

Искренне.

Кратко.

Помпей несколько раз кивнул и столько же раз моргнул.

– Да, за это стоит выпить, – согласился он; похоже, из слов гостьи можно извлечь изрядную пользу.

Он поднял свой кубок, и Помпея выпила вместе с ним.

– Я пригласил бы тебя пообедать, но… – начал Помпей.

– Но после того, что случилось на празднестве Благой богини, в Риме не любят приглашать меня туда, где собираются люди.

– Верно, – подтвердил он. К чему лгать?

– Ты выпил со мной вина, и это гораздо больше всего того, что мне осмеливались предложить в последнее время. Спасибо. Теперь я вернусь к себе. Счастливая.

– Я дам тебе денег, – пообещал Помпей.

Помпея вернулась к себе.

На следующее утро ей доставили сундуки с золотом и серебром.

Помпей проявил щедрость.

А может, всего лишь заплатил по справедливости. Сведения были частными, но чрезвычайно ценными, и теперь они были у врага ее бывшего мужа. Очевидно, Помпей это сознавал.

Помпея удовлетворенно вздохнула.

Ей было ясно, что Помпей их использует и Цезарь пострадает, как не страдал никогда. Его восхождению придет конец. А все потому, что она сообщила нужному человеку кое-какие личные подробности.

Либо честолюбивые замыслы Цезаря рухнут самым печальным образом, либо ему придется уступить. Уступить придется так много… и это будет так болезненно… Помпея не знала, какой из двух исходов нравится ей больше.

LXXXIII

Александрийская царевна

Александрийская библиотека, Египет

60 г. до н. э.

Ей нравилось бегать по огромной библиотеке. Разогнаться и скользить босыми ступнями по чистому и гладкому мрамору посреди коридора.

Кое-кто из старых библиотекарей косился неодобрительно, однако она была царевной Клеопатрой Седьмой и обожаемой дочерью фараона Птолемея Двенадцатого. У нее были старшие сестры по отцу, Береника и Арсиноя, но она была любимицей фараона, неустанно повторявшего, как сильно напоминает она свою мать.

Ее мать была благословением и проклятием.

Она снова заскользила по коридору.

Отец безумно любил ее мать, и это делало положение Клеопатры особенным, тем более после смерти Нефертари. Но мать не была законной женой фараона; на Клеопатру, незаконнорожденную дочь, косо смотрели не только библиотекари, но прежде всего жрецы. Те самые жрецы, которые, как выяснилось в храме Гора и Собека, лгут людям. Отец велел Клеопатре никому об этом не говорить.

Незаконнорожденная или нет, Клеопатра была отцовской любимицей, и это помогало ей не замечать косых взглядов. А еще ей помогало чтение.

Не важно, какая кровь текла в ее жилах. Никто не осмеливался указывать Клеопатре на ее неподобающее поведение в этом средоточии науки и знаний, первейшем на всей земной сфере. Ибо мир был круглым. Так утверждали ее учителя. Земля была похожа на большой круглый шар. И если к Александрии приближались корабли, смотритель, стоявший на вершине огромного портового маяка, видел паруса первым. Она многое знала. Она любила учиться. Но любила и кататься по коридорам библиотеки. Клеопатра была очень умна, но также очень подвижна.

Аристарх появился в одном из боковых коридоров внезапно, словно сгустившись из воздуха. Пожилой библиотекарь, который здесь властвовал, внушал уважение маленькой Клеопатре. Говорили, что он прочитал все папирусы и знает все обо всем. Куда больше Потина, ее наставника. Иногда она задумывалась, почему отец выбрал для нее именно Потина, а не Аристарха. Впрочем, она знала ответ: никто другой не сумел бы поддерживать порядок в огромной библиотеке так, как делал почтенный старик, а обучение отвлекало бы его от привычных обязанностей. Заниматься с маленькой Клеопатрой мог любой другой.

– Царевна хочет почитать и ищет новый папирус? – любезно осведомился Аристарх.

Клеопатра остановилась. В то утро она явилась в библиотеку не за новыми папирусами, а чтобы покататься по гладкому мрамору.

– Сама не знаю, – простодушно ответила она.

– Как же так, царевна?

Он по-прежнему говорил приветливо. За ними внимательно наблюдали вооруженные стражи, ожидавшие поодаль. Они охраняли младшую дочь фараона и не опасались старого библиотекаря, но подмечали в голосе любого человека даже тень неуважения, о чем немедленно сообщали дарителю здоровья, жизни и процветания. И старый Аристарх, безусловно, об этом знал.

Пожилого библиотекаря нисколько не раздражала беготня маленькой царевны. Хорошо, что дочь фараона выбрала для своих игр именно библиотеку. Ее высокомерная сестра Береника туда не заходила: библиотека не вызывала у нее любопытства. Трон фараона наследовал его старший отпрыск мужского пола, который еще не появился на свет, но Птолемей мог сделать дочь своей соправительницей, вступив с ней в брак, что, впрочем, было необязательно. А потому Аристарх считал полное равнодушие к учению серьезным недостатком Береники, первой дочери монарха.

Так или иначе, маленькая Клеопатра любила бегать именно по этим коридорам. Аристарх знал, что девочка читает, и притом много, но иной раз утомляет даже чтение. Возможно, жрецы не считали, что незаконнорожденная Клеопатра должна получить блестящее образование. Старый библиотекарь давно понял, что египетским жрецам удобнее иметь дело с невежественными монархами, принцами и царевнами, нежели с теми, кто тянется к знаниям. Но Аристарху было все равно, что думают или чего хотят жрецы. Куда занятнее были сияющие глаза девочки. Эти глаза желали все знать и понимать.

– Может быть, царевне наскучило чтение? – осведомился он.

Клеопатра моргнула. Проницательность старика не переставала удивлять ее. Она была убеждена, что Аристарх читает ее мысли.