class="p1">– Эти книги написаны одним и тем же древним автором, Гомером, – ответил Аристарх. – Название первой книги – «Илиада», а позже он создал «Одиссею». В первой рассказывается о войне и женщине, во второй – о возвращении Одиссея на родину после войны. Римляне знают Одиссея под именем Улисс.

– Римляне – варвары, которые завоевывают чужие земли, – нахмурилась Клеопатра.

– Варвары, да, – подтвердил Аристарх. – Они наводят ужас.

– Отец не пустит их в Египет, – наивно провозгласила царевна. Ей многое предстояло узнать, а главное – научиться разбираться в государственных делах.

Аристарх не разделял веру царевны в то, что фараон сможет долго удерживать римлян вдали от Египта, но питать подобные сомнения было предательством, и он помалкивал.

От девочки не укрылось осторожное молчание библиотекаря, и она истолковала его правильно: это молчание означало глубокие сомнения относительно исхода столь щекотливого дела. Она не злилась: библиотекарь был мудр, а колебания мудреца, как правило, небезосновательны. Она не знала, что еще сказать о римлянах – все это было слишком сложно, – и вернулась к книгам.

– «Илиада» и «Одиссея», – задумчиво повторила она.

– Какую из них царевна желает прочитать в первую очередь?

– «Илиаду», – не задумываясь ответила девочка.

Аристарх улыбнулся:

– Потому что она про женщину, Елену?

– Нет, потому что ты говоришь, что он сначала написал ее, а порядок, в котором расположены книги… следует соблюдать.

Аристарх снова улыбнулся. Он достал из корзины на столе полдюжины свитков с полным текстом «Илиады» и протянул их царевне.

– Зенодот спас эти книги от забвения, а мой дед, библиотекарь Аристарх Самофракийский, работал над ними, внося примечания и пояснения. Рад слышать, что царевна Египта желает их прочитать.

– Я прочту быстро. – Девочка снова встала. – И верну их тебе, а взамен ты дашь мне «Одиссею».

Библиотекарь тоже встал и поклонился царевне так глубоко, насколько позволяли его годы.

– Всегда готов служить династии Птолемеев, царевна.

Он видел, как девочка с шестью свитками «Илиады» в руках шагает между полок, охраняемая верзилами из фараоновой гвардии. Аристарху бросилось в глаза явное противоречие: с одной стороны, хрупкое детское тело, с другой – ее огромный ум. Ей всего девять лет. Что станет делать эта девочка, когда ей исполнится двадцать? Кого очарует?

Аристарх сел.

На него давил груз прожитых лет, но в нем все еще оставались жизненные силы и любопытство. Он подумал, что хотел бы прожить в Александрии еще лет десять и увидеть, кто вырастет из этой царевны.

LXXXIV

Ход Цицерона

Domus Бибула, срединная часть Рима

60 г. до н. э.

– Как это возможно? Мы все переживаем и злимся, а ты и бровью не ведешь, – набросился Катон на Цицерона.

Это происходило на одном из собраний, созванных оптиматами для подготовки к консульским выборам, на которых самым заметным кандидатом был Цезарь.

– Разве я спокоен? Я работаю не покладая рук, чтобы мы сохранили власть над государством, – безмятежно отозвался Цицерон.

– И каким же образом мы сохраним власть над государством, если Цезарь станет консулом? – Как и все прочие, Катон боялся, что Цезарю наконец-то удастся получить высшую должность. – Начнет законодательную деятельность, невыгодную для нас, получит доступ к провинциям с легионами, что позволит ему начать завоевания. Он может сделаться таким же богатым, могущественным и независимым, каким уже стал Помпей.

– На Помпея мы нашли управу, отвергнув его законы в Сенате, – спокойно ответил Цицерон. – С Цезарем поступим так же. В этом нам поможешь ты со своей неистовостью, а заодно Бибул, которого тоже изберут консулом при нашей поддержке.

– Неужто нельзя было сделать консулами Бибула и Луция? – спросил Метелл Целер. – Мы бы исключили Цезаря из игры. А заодно и Помпея с Крассом.

– Нет. – Цицерон был настроен решительно. – Цезаря изберут благодаря популярам, он обещает преобразования, которые отныне будут зависеть от воли народа, а Луций… сам по себе. – Последнее он произнес с презрением. – Сегодня он с нами, завтра с Цезарем и его приспешниками. Нет уж, отдадим всю нашу поддержку Бибулу, пусть он станет противовесом Цезарю. На выборах великого понтифика, когда Цезарь соперничал с Катулом, мы проиграли. А консулов два, и мы сделаем так, что одним из них будет Бибул. С Катоном во главе Сената и Бибулом, который служит противовесом Цезарю, мы не дадим последнему менять законы. Тем не менее остается открытым вопрос о войске и распределении провинций между избранными консулами. Легионы, провинции, позволяющие Цезарю начать завоевания… этого следует избежать любой ценой. Но у меня есть замысел, который опрокинет притязания Цезаря, – он посмотрел на Бибула с недоброй улыбкой, – и станет камнем преткновения на славном пути нашего сотоварища. Надеюсь, вы единодушно с этим замыслом согласитесь.

– Я охотно приму все, что против Цезаря, – заявил Бибул, – даже если это навредит мне самому. О чем бы ни зашла речь, рассчитывай на мою полную поддержку.

Цицерон кивнул.

– Иного я от тебя и не ожидал, дорогой друг, – сказал он и, оглядев всех, добавил: – Итак, все, что от вас требуется, – выслушать завтра в Сенате мое предложение о распределении провинций между консулами, избранными в этом году, и, разумеется, – он снова улыбнулся, – за него проголосовать.

– Как бы то ни было, твое предложение не получит должной поддержки, – возразил Катон. – Мы не сможем противостоять сенаторам, стоящим за Красса, Помпея и Цезаря.

От слов Катона повеяло холодным сквозняком, ибо мгновение назад слова Цицерона вселили в присутствующих надежду.

Цицерон отпил из кубка и ответил:

– Кто сказал, что Помпей будет голосовать против? Он, как и мы, не хочет видеть Цезаря во главе легионов.

– Ты с ним говорил? – удивленно спросил Катон.

– Друг мой, я бы спустился в Аид и поговорил с самим Хароном, лишь бы обезопасить римское государство, – решительно ответил Цицерон.

– Так что ты думаешь о распределении провинций? – разволновавшись, спросил Катон. – Какую провинцию ему ни дай, он все равно отправится завоевывать земли вдоль Данубия, Галлию или Восток. Если ему дадут Испанию, он начнет поход на север, вроде того, что совершил на западе против лузитан, завоюет земли, получит рабов, богатство и, может, удостоится нового триумфа.

Цицерон улыбнулся в третий раз за день:

– Вы забываете, что не все провинции, увы, способны принести славу. Очень вероятно, что на консульских выборах Цезарь одержит победу. Однако от нас, а не от него зависит, не станет ли эта победа похожа на ту, что эпирский царь Пирр одержал над Римом, то есть не принесет ему пользы, став пирровой победой. – Он посмотрел на раба. – Еще вина. Как мне кажется иногда, никакого вина не хватит, чтобы отпраздновать торжество хитрости и государственного ума