Вот почему Лукашин и Синельников отказались передать все портовые объекты Тихой Гавани – док, пирсы, набережные стенки – субподрядчику. Словом, всю гидротехнику оставили за собой. Это были все выгодные объекты с железобетоном, с металлом, с богатым «запасом прочности». И вот этот Воронов первым делом стал прощупывать их «запасы прочности». Но Синельников умеет дать по рукам… И Лукашин должен понять это и поддержать главного инженера.

Если бы Синельникова спросили, чему он завидует, он бы ответил: только одному – производственному опыту Лукашина.

Война застала его на студенческой скамье. Прямо из института Синельников завербовался в Дальстрой. Это была крупная строительная организация с основным «строительным кадром», так шутили инженеры, – то есть с заключенными. Там работникам выдавали бронь, и Синельников всю войну проработал на стройках. Правда, непосредственно на участках работал мало. Быстро попал в плановый отдел и, уже будучи инженером планового отдела, заочно окончил институт. Потом многие годы просидел в отделах треста. И теперь, наверстывая упущенное, постоянно бывал и в доке, и на рудниках, и на строительстве пирсов. Ему хотелось, чтобы все видели, как сведущ он в любом деле. Он охотно брался за проектирование тех объектов, на которые еще не было технической документации. Так спроектировал он массивы-гиганты, работая по ночам не жалея сил.

И вот это налаженное с таким трудом дело мог развалить какой-то пришлый человек. Словом, неприятности могли быть только со стороны Воронова. Но они появились совершенно неожиданно для Синельникова с другой стороны.

Однажды Лукашин ездил осматривать массивы-гиганты и возвратился озабоченный.

– Деятель, зайди ко мне, – позвал он Зеленина и уже в своем кабинете спросил: – Ты считал массивы-гиганты на остойчивость?

– Нет.

– Почему?

Зеленин развел руками.

– В суматохе-то времени не нашлось. А потом, проект составлял главный инженер. Что же я его буду проверять?

– Ну, ты эти экивоки брось, деятель. Не к делу они. Посчитай. Долго провозился Зеленин с расчетами и, когда подвел итог, – ахнул.

Метацентр массива-гиганта оказался чуть ниже центра тяжести. Значит, массив должен перевернуться. У него отрицательная остойчивость.

Лукашин тщательно проверил расчеты и вызвал Синельникова.

– Петр Ермолаевич, тебе знаком этот массив-гигант? – Лукашин подал ему чертеж с расчетами Зеленина. – Полюбуйтесь! – Он смотрел по своему обыкновению вниз в сторону, но голос его звучал повелительно.

– Расчет? – спросил Синельников, недоумевая. – Я считал уже.

– Посмотрите! Если нужно, еще раз посчитайте.

Синельников с минуту просматривал расчеты и вдруг густо покраснел. Его самоуверенное холодное лицо изменилось, на губах появилась виноватая, просительная улыбка.

– Нет, не может быть, не может быть, – проговорил он, переводя глаза то на Зеленина, то на Лукашина, словно ища поддержки.

– Ну что ж, докажите обратное, – холодно заметил Лукашин.

– Постойте, постойте… Здесь что-то не то. – Он склонился над расчетом, стал быстро проверять формулы, прикидывал на логарифмической линейке, и чем дальше, тем все суетливее становились его движения. Наконец он распрямился, растерянно пожал плечами.

– Черт знает что! Не понимаю, как это могло произойти.

– Садитесь, – указал Лукашин рядом на стулья Зеленину и Синельникову. – Что делать? Как будем выводить массивы-гиганты в море?

– Единственный выход – на понтонах, – сказал Зеленин.

– Понтоны мы не достанем, по крайней мере, в эти месяцы, – возразил Лукашин. – А массивы ставить нужно.

– Придется изготовлять деревянные, – заметил Синельников, все еще виновато улыбаясь.

– Правильно мыслишь, деятель. Но деревянные понтоны – лишний расход. На него могут обратить внимание, и потом неприятностей не оберешься. Стало быть, этот расход нужно оправдать.

Лукашин долго выводил карандашом какие-то затейливые каракули; его большой палец смешно отгибался и был похож на кочедык, которым в старину плели лапти. Лукашин сидел сбоку стола, заплетя ногу за ногу штопором, и впереди вместо одного носка торчала пятка. «Как это он ухитряется так вывертывать суставы?» – думал Синельников и отмахивался от этих неуместных мыслей и досадовал, что в голову не приходило ничего путного.

– Вот что, деятели, – заговорил наконец Лукашин, – массивы-гиганты мы потом должны добетонировать на месте – голову пирса делать. Работа будет идти медленно – волны мешают. А понтоны нам позволят еще на берегу поднять стенки чуть выше проектной отметки, да и в море будут ограждать от волнения. Значит, дело пойдет быстрее. Вот и надо подсчитать, сколько дней мы сможем таким образом сэкономить, выиграть. И написать надо официальный документ, что за счет этого выигрыша во времени мы идем на дополнительный расход. На изготовление понтонов. А теперь ступайте и действуйте.

Уходя, Синельников подумал о том, что эта неприятность при разумном подходе еще и пользой обернется.

10

После работы в контору к Воронову сходились десятники, механики, мотористы – велись подсчеты сделанного за день, закрывались наряды, выписывались новые. Затем он ехал с рапортом к начальнику Управления на летучку.

Лукашин собирал всех к девяти часам вечера. «Время теперь горячее, деятели, извольте докладывать лично, что сделано и что намечено». Домой возвращался только к одиннадцати, наскоро перекусив сыром или копченой кетой, засыпал тяжелым тревожным сном.

По утрам вставал рано с неприятной вялостью во всем теле и, перекусив тем же сыром или кетой, бежал на работу. К семи часам, когда еще на объектах, не было ни души, надо успеть в гараж – выколотить грузовики, разослать экспедиторов по складам, подписать путевки и накладные. Потом мчаться на груженом самосвале с каким-нибудь цементом или кирпичом на далекий объект, где уже началась работа и ждут его указаний, расстановки.

Все это и называлось – «войти в дело» или «горячим временем»…

В последние дни они готовились к бетонированию массивов-гигантов. Бетон решили изготовлять на месте. Для этого сколотили дощатый навес и установили под ним три бетономешалки. Воронов сам тщательно осматривал опалубку каждого массива, проверял прочность арматурной вязки, сварные узлы… И вот, когда эта подготовительная работа подходила к концу, вдруг прислали на участок новое распоряжение.

Воронов вместе с Семеном лазили в сложном плетении арматурных сеток и проверяли электропроводку для вибраторов.

– Ну как? Не подведешь с бетонированием? – спрашивал Воронов. – Смотри, опозоримся на всю стройку.

– Что вы, Сергей Петрович!

По лестнице на опалубку поднялся Михаил Забродин.

– Сергей Петрович! – крикнул он, помахивая чертежом. – Новость! Вот! – Он подал Воронову чертеж.

– Что такое?

– Приказано понтоны деревянные делать для массивов, – ответил Михаил.

Воронов развернул чертеж, внимательно посмотрел его и озабоченно свел брови. Потом вынул карандаш и начал быстро набрасывать цифры на обратной стороне чертежа.

– Я поехал в Управление, – сказал он наконец Михаилу и сунул чертеж в планшетку. – Надо выяснить, в чем дело.

В кабинете начальника производственного отдела он увидел уже готовый макет деревянного понтона. На столе перед Зелениным