– Значит, зря я сюда шла, – сказала она наконец.

– Нет, почему же! Очень даже не зря… Очень. – Он смотрел на нее как-то растерянно и робко улыбался. – Хотите знать – я бы сам к вам пришел.

Она встала.

– Сергей Петрович! Сережа, милый!.. – Она бросилась ему на грудь и вся тряслась и плакала, приговаривая: – Прости меня, прости…

Он целовал ее прохладные, отдающие морской влагой волосы и бормотал:

– Ну что ты, что ты, глупая! За что же? За что?

11

Голубые стены лукашинского коттеджа в летний день совершенно тонули в густой листве амурских бархатов, кленов и ясеней. Здесь, у бугристых, выпирающих из земли корней таежных исполинов, было тихо, свежо и тенисто.

Лучшего места для отдыха и не найдешь. Лукашин любил под вечер растянуться в гамаке с газетой в руках, слушать заливистый хохот своей многочисленной неугомонной детворы и добродушную воркотню дородной супруги, оберегающей цветники.

Вечернее солнце с трудом пробивалось сквозь заслон деревьев: в подсвете красноватых лучей трепетали серебристые перистые листья бархата и мельтешили в глазах, как морская рябь. Лукашин отложил газету и, закинув руки за голову, долго смотрел на протекающее сквозь листья синее небо и думал о том, что вот прошел еще один день, что завтра будет новый, что дни, в сущности, так мало отличаются один от другого, как и эти листья.

– Сеня! – послышался от цветников голос жены.

– Аиньки!

– К тебе Петя пришел.

– Так пусть проходит, – не вставая, сказал Лукашин.

От дома шел Синельников, одетый, как всегда, щеголевато – он был в светло-сером костюме и кофейного цвета шляпе.

– Ну, что стряслось? – спросил Лукашин. – Ты, деятель, и после работы не даешь покоя. – Он, кряхтя, стал подниматься.

– Да вот распоряжение о закладке фабрики пришло, – подал Синельников депешу. – Пришел посоветоваться, кого послать завтра на рудники.

Лукашин прочел бумагу.

– Ну и кого думаешь? – спросил он.

– Мне думается, Воронова надо послать, – предложил Синельников. – Закладка фабрики – дело ответственное. К тому же там строительство жилого поселка идет скверно. Может, пристегнем ему и поселок? Я думаю, он двинет дело.

– Правильно мыслишь, деятель. Он потянет. Феня! – крикнул Лукашин, обернувшись к жене. – Принеси-ка чего-нибудь из графинчика!

– Сейчас.

Над гамаком, раскинув свои пестрые крылья, спланировал дятел и, усевшись неподалеку на толстый ясень, начал деловито постукивать носом.

Лукашин с минуту наблюдал за ним. Потом перевел свои робкие глаза на Синельникова, усмехнулся:

– Видал, птаха какая? Порхает, суетится, а дело свое делает и место свое знает. Не лезет в соловьи. Так вот и в жизни, деятель, важно занять свое место.

– Правильно, Семен Иванович! Да не каждый знает, какое место отведено ему, – сказал Синельников в тон Лукашину, с оттенком многозначительности.

Жена Лукашина, седеющая женщина с могучим тройным подбородком, принесла графинчик густой вишневой наливки, две рюмки и тарелочку свежих парниковых огурцов. Лукашин снял с себя полосатую куртку, расстелил на траве, разложил на ней все это богатство и присел на колени.

– Давай сюда, деятель! – Он налил обе рюмки.

Синельников, боясь запачкать костюм, присел на корточки.

– За новую фабрику, – поднял рюмку Лукашин.

– И за успех Воронова, – добавил, улыбаясь, Синельников.

На следующий день он занес в производственный отдел папку с чертежами фабрики, положил на стол Зеленину.

– Вот, передайте Воронову чертежи. Пусть отправляется завтра закладывать обогатительную фабрику.

– Значит, Воронова решили на рудники послать?

– Да, Воронова. И передайте ему, чтобы он принял там еще жилой поселок.

– Но почему же Воронова? – вышла из-за своей перегородки Катя. – Ведь у него план повышенный. Он сорок человек отпустил с основных объектов!

– Вы напрасно беспокоитесь за него, – любезно возразил Синельников. – Он отличный производственник. И потом, если ему не под силу, он может сам отказаться. – Синельников слегка кивнул головой и вышел своей легкой походкой.

– Леонид Николаевич, да что же это такое? – с бессильной горечью спросила Катя. – Он план может провалить.

– К этому и ведут, – зло ответил Зеленин.

– Но зачем?

– Чтоб не лез поперед батьки в пекло. Вы знаете, что будет, если ваш Воронов выполнит план без сорока человек? Строительству удвоят жилищную программу. Понятно? А от Синельникова потребуют выполнить ее. – Он взял оставленную Синельниковым папку и сердито вышел.

В вестибюле за длинным некрашеным столом одиноко сидел шофер дежурного «газика» и выкладывал столбики из домино.

– Поехали в рыбный порт, к Воронову, – сказал ему Зеленин и, не задерживаясь, пошел к машине.

«Ну, Аника-воин, – невесело подумал он про Воронова, – вот теперь ты попрыгаешь!» Ему нравилась открытая, горячая натура Воронова и эта ничем не поколебленная вера в правоту дела, в свои силы. А он давно уже растерял свою уверенность. Жизнь обходилась с ним далеко не любезно, она тискала его, точно пресс-формовочную глину, и Зеленин не раз удивлялся своей выносливости. Первый удар обрушился на его голову совершенно неожиданно: это было в тридцать восьмом году. Он был тогда еще совсем юнцом, только что окончившим институт. Работал в Белоруссии, неподалеку от границы, на строительстве небольшой гидроэлектростанции. Грунты были болотистые, тяжелые, речушка своенравная, лесная. После сильных дождей размыло временную фашинную перемычку, залило котлован с оборудованием, посрывало насосы. Словом, убытки были большие. Началось расследование. И посадили за вредительство кое-кого из инженеров, в том числе и его, ответственного за перемычку. В сорок втором выпустили, и он сразу попал в армию. Потом бои, три раза был ранен и под самый конец войны получил тяжелую контузию – два с лишним года провалялся в госпиталях – и опять встал на ноги. Куда податься? Жена с маленьким сыном была угнана в Германию и пропала без вести. Знания порастерял настолько, что на большую стройку идти было стыдно. Он и подался на край земли, сюда, на Дальний Восток. И здесь начал все сначала: и стаж производственный зарабатывать, и семью наживать.

Четыре с лишним года назад его послали главным инженером в Тихую Гавань. Здесь тогда было маленькое строительство по реконструкции старого рыбного порта, кое-что закладывалось в рыбацком поселке да строился рыбоконсервный заводишко. Но уже через год строительная программа увеличилась в несколько раз… А потом по соседству было открыто оловянное месторождение и запроектированы рудники с горняцким поселком. Прислали изыскательскую группу с представителем от заказчика.

Зеленин выбрал под будущий поселок широкую солнечную долину, километрах в пятнадцати ниже того ущелья, где должны быть рудники. Он составил проект и послал его на утверждение в совнархоз. И вот приехал сам председатель