будто обжегся. — Валя всегда был со мной. Я любил его, как младшего брата — такого наивного, искренне верящего в справедливость, настоящего бессребреника без амбиций и выдающихся способностей. Я был единственным из своей семьи, кто принимал его по-настоящему, как родного. Для папы он лишь формально был сыном, а Вика… О, моя сестрёнка оказалась верна себе: заявила, что не желает видеть в нашем доме всяких отцовских… кхм… бастардов. На самом деле слово было вообще нецензурным… Да, ещё одного брата она бы совсем не вынесла. И папа её послушался. Он ближе к старости сделался более покладистым и сентиментальным, хотя всю свою жизнь умел ото всех только требоватьрезультатов — и самых высоких. Чем ты успешнее, тем больше шансов заслужить его лояльность. Я старался неплохо, ну а Викуля, — Химик усмехнулся, — сильно плелась позади. Ух, как она бесилась, как ненавидела нас обоих! Но как бы глупа ни была, отношений с отцом не рвала, ей нужны были его деньги. Только незадолго до смерти и она не выдержала — заорала, что хочет его смерти, — он снова хихикнул. — Да, мы оба об этом мечтали, просто я открыто не говорил. Если бы она выжила после аварии, как бы мы воевали из-за наследства, ууу… Папа ведь после её высказывания почти всё отписал мне. Это было накануне их смерти… Когда мы ехали на симпозиум, где я должен был выступать, они сидели в одной машине и не разговаривали. Но потом что-то произошло, и Викуся начала вопить на отца. У неё ещё до алкогольной зависимости были проблемы с контролем эмоций — чем я, кстати, с детства и пользовался, когда тонко её доводил. Интеллект Вики тоже едва ли доходил до цифры девяносто по тесту IQ… Но в тот день я её не трогал. Я был за рулем, и в какой-то момент она напала. Сначала на отца, а затем на меня — схватила за голову. Я потерял управление… Каким-то чудом я выжил, а они — нет. Значит, так было суждено. Сам я не удивился, потому что знал — я, как никто другой, нужен этому миру, потому что мои великие дела тогда только начинались.

Филин откинулся на сиденье. Я закрыла глаза. В голове звенело.

— Но я отвлёкся от темы, — продолжил он. — Да, я любил Валю — и так получилось, что в итоге мы остались одни. Через два года после смерти отца он устроился в НИИ лаборантом. Вежливый, скромный, он не любил выделяться и просил никому не рассказывать о нашем родстве. Я согласился, но сам всегда присматривал за ним. Я стал для него лучшим другом — на втором месте после его мамы. То, чем он не мог поделиться с ней, он рассказывал мне. Одной из таких тем стала ты.

— Что…? — от неожиданного заявления я распахнула веки.

— Дело не только в твоей схожести с Илоной, моей покойной женой, в том числе одинаковом с ней годе рождения. Что-то в тебе есть особенное. Ты настолько обычна и естественна, что необычна, Катя. Открыта и в то же время полна тайн. Пока я лишь затронул верхушку, но, надеюсь, у меня ещё будет время получше разобраться в данном вопросе.

Он замер. Мне было неловко и неуютно, а главное — мерзко от его присутствия и от того, что он затронул такую тему. Меньше всего я хотела слушать рассуждения о степени своей привлекательности от чокнутого психопата и познавать его больные умозаключения.

— После того, как Валя начал работать в вашем отделе, он стал часто говорить о тебе, и я подумал, что мой младший братик впервые в жизни влюбился. Разумеется, он сам этого не осознавал. Даже отрицал, когда я пытался всё ему объяснить, глупыш… Признаться, я его понимал. И, может быть, где-то преувеличивал, потому что экстраполировал на него свои ощущения. Ведь ты и мне казалась весьма… интересной. Стала казаться. С момента, как я встретил тебя на похоронах Илоны. Когда ты подошла ко мне. Помнишь?

Я напряглась ещё сильнее. Тело пробрала дрожь, а лоб покрылся испариной.

— Вот и Валя не устоял… Все это в нём видели, а он в себе — нет. Бедный… После смерти твоего супруга я, конечно, подталкивал его к тебе, но уже в собственных интересах, так вышло… По иронии судьбы Валя и помог мне устранить Антона Сергеевича. Манипулировать им было всегда легко… Я вернулся тогда из командировки раньше, чем планировал. И сразу поехал к Инне Алексеевне с намерением придумать что-нибудь перед вашим пикником. От Вали я знал, что твой супруг увлекается коллекционированием образцов горных пород, а ещё понимал, что он наверняка заинтересуется очередными камешками. Мой мозг недаром натренирован впитывать в себя любую информацию и хранить её долгие годы. Ведь даже самая, на первый взгляд, незначительная — как, например, эта, о хобби одного из моих рядовых сотрудников, может рано или поздно оказаться полезной. Но никто никогда не сможет представить, каким везучим я себя почувствовал, когда тем утром увидел оборванный кабель, да ещё в луже! Перед отъездом я просто посоветовал Вале якобы с целью улучшения отношений с Антоном Сергеевичем показать ему сюрприз. Как он справился, ты ознакомилась на видео — его я получил с камеры Инны Алексеевны, сохранил, а ещё перенёс на другую, внешне неотличимую, так как не сомневался, что в нужное время она пригодится. Признаюсь, я снова был удивлён, как чётко сработал мой план!

— Ты… ты… — злость и ненависть ударили в глаза. — Да ты… — из-за плотного кома в горле я не могла говорить и задыхалась. В ярости, давясь слезами, я со стоном принялась лупить его по рукам, затем вскочила, намереваясь ударить в лицо…

— Тшш. А то мне придётся уложить тебя спать, — заботливым тоном произнёс Химик, перехватывая мои запястья и насильно укладывая на кровать. — Успокоилась? Слушай дальше. Когда Антон Сергеевич на самом деле погиб, я был несказанно поражён. Признаюсь, сам не ожидал такого сказочного везения… И Валя, добрейшая душа, потом даже не заподозрил в моей наводке задней мысли и винил только себя. Его чистая, обременённая совестью сущность не могла себе и представить, что брат мог намеренно осуществить через него ликвидацию своего сотрудника. Он и потом, когда заподозрил в НИИ неладное, начал следить за Андреем Петровичем, а не за мной. И я решил помочь брату с так называемым «следствием» — перед его приходом подкинул в участок подвала, где обустроилась наша парочка, копии карт и открыл люк, ведущий в общий