Русская промышленность росла не на пустом месте. У ее истоков стояли сметливые купцы, башковитые мужики, получившие по царскому указу волю, умелые немцы да англичане, обретшие в далекой стороне свое отечество. Отношение к мужику и купцу, правда, оставалось в обществе несколько ироническим.

Рассказывали, что известные московские промышленники Михаил Леонтьевич Королев, Алексей Иванович Хлудов, Иван Иванович Рогожин и Николай Иванович Каулин ходили обыкновенно пить шампанское в винный погребок Богатырева близ Биржи, на Корунинской площади. Степенные, длиннобородые, в сюртуках и поддевках, после трудового дня они спускались по ступеням Биржи прямо перед самым высоким зданием Москвы тех лет – подворьем Троице-Сергиевой лавры. Пройдя по шумной Ильинке десять шагов, оказывались в погребке. Усаживались за свой стол в отдельном кабинете и приказывали хозяину завести машину. Королев ставил на стол свой цилиндр, и начинали пить под приятную музыку. Пили до тех пор, пока цилиндр не наполнялся доверху пробками от шампанского. Тогда, икая и чуть пошатываясь, расходились с удовлетворением.

Забавно, но что с того? Днем-то они работали.

Александр Николаевич это понимал. В один из его приездов в Москву в Кремле от московских купцов Королев вручил царю хлеб-соль на серебряном блюде. Тот поблагодарил, передал адъютанту и спросил московского городского голову:

– Как твоя фамилия?

Патриархально воспитанный Королев понял вопрос по-своему и серьезно ответил:

– Благодарение Господу, благополучны, ваше величество, только хозяйка что-то малость занедужила.

Александр Николаевич невольно улыбнулся.

– Ну, кланяйся ей… – и вдруг, повинуясь душевному порыву, добавил, – да скажи ей, что я со своей хозяйкой приеду ее проведать.

Царское обещание мигом разнеслось по Москве и вызвало большое волнение. Многие не верили, что царь действительно приедет в гости к купцу.

Но Александр Николаевич сдержал свое слово. 4 декабря 1862 года его сани остановились у дома Королева. Без малого час государь беседовал с собравшимися купцами, а Мария Александровна действительно в гостиной пила чай с сухариками, подаваемыми смущенной донельзя хозяйкой.

По желанию Королева событие это было увековечено на картине, повешенной над диваном в гостиной, и те, кто допускался в дом городского головы, могли картину видеть и слышать рассказ хозяина о памятном посещении.

Василий Александрович Кокорев был не менее известной фигурой в купеческом мире Москвы. Родившись в Вологде в старообрядческой семье на год раньше Александра II, он не получил образования и никакой школы не окончил. Материальное благополучие обрел он, обратившись к винным откупам, и к началу нынешнего царствования сделался миллионером. Вот тут-то и сказались природный ум Кокорева, его сметливость и обретенная опытность. Он стал пионером русской нефтяной промышленности, создав в 1857 году в Сураханах на Апшеронском полуострове завод для извлечения из нефти осветительного масла, организовал Закавказское торговое товарищество, ставшее потом Бакинским нефтяным обществом. Он создает Северное страховое общество, вместе с великим князем Константином Николаевичем участвует в создании Русского общества пароходства и торговли, строит в Москве знаменитое Кокоревское подворье с торговыми складами и гостиницей, наконец, в 1870 году создает Волжско-Камский банк, сразу ненадолго занявший видное место в русском финансовом мире.

Но известен был Кокорев не только своими деловыми операциями и политическими выступлениями, о которых уже была речь. Он первым из русских купцов стал собирать картины русских художников еще в начале 1850-х годов. В 1861 году выстроил для картин специальное здание и в нем открыл собственную галерею русского и иностранного искусства. Одного Брюллова было 42 картины, Айвазовского – 23 картины, а еще – Левицкий, Боровиковский, Кипренский, Матвеев… Мужик знал толк в живописи. Спустя десять лет, когда дела Кокорева заметно расстроились, он был вынужден продать свое подворье и самый дом, а коллекцию русских картин купили частью Павел Третьяков, частью – наследник, великий князь Александр Александрович, оба тоже были собирателями русского искусства.

Но вернемся к нашей теме. Тот же Третьяков Павел Михайлович и брат его Сергей Михайлович. Они не нажили больших миллионов, но в своей среде и в народе пользовались широкой известностью благодаря как значительному влиянию в промышленности, так и своей жертвенной деятельности да благо культурно-просветительных учреждений. Род их был весьма стар, древнее иных дворянских – в Малоярославце купеческий род Третьяковых существовал с 1646 года.

Павел и Сергей жили дружно, продолжали отцовское дело – торговое и промышленное. Им принадлежала Новая костромская мануфактура льняных изделий. Дела и в торговле, и со льном шли успешно и позволяли расширять дело, но оба брата обратились к иной деятельности.

Сергей много работал по городскому самоуправлению, был городским головой, создал училище для глухонемых, а еще собирал картины. Павел же не просто собирал картины, а видел в том своего рода миссию, возложенную на него Господом. В годы, когда вся Россия шумела, волновалась и жила, казалось, только эмансипацией, Павел Михайлович, преуспевающий купец 1-й гильдии, каждое лето отправлялся в Европу. Он объезжал немецкие, голландские, итальянские городки, осматривал в них галереи и музеи. Вдумчиво и основательно познакомился он и с музейными собраниями Парижского Лувра, Берлинской пинакотеки, Дрезденской галереи. Он сделался настоящим знатоком и ценителем живописи, и все для того, чтобы исполнить главное дело – собрать картины современных русских художников.

Как не вспомнить здесь золотопромышленника и городского голову Красноярска Петра Ивановича Кузнецова. В 1868 году губернатор Павел Николаевич Замятнин просил руководство Академии художеств принять на казенный счет некоего Василия Сурикова, показавшего отличное умение в живописи. Из Петербурга ответили, что работы Сурикова, верно, хороши, но принять на казенный кошт нет возможности. И тогда Кузнецов взял на себя все расходы на дорогу и на содержание двадцатилетнего художника, выходца из бедной семьи сибирского казака.

Алексей Иванович Хлудов родился в один год с нашим главным героем в Москве, только вдали от Кремля, на Швивой Горке, где его отец Иван Иванович основал торговое дело. Четыре брата Хлудовы продолжили дело отца, создав «Торговый дом братьев Хлудовых», а затем в 1845 году и свое собственное фабричное производство. Все братья были сметливы и предприимчивы, но Алексей выделялся.

По воспоминаниям, был он человек неподкупной честности, прямой, правдивый, трудолюбивый, отличавшийся силой ума и верностью взгляда. К моменту коронации Александра II Алексей Хлудов имел звание мануфактур-советника и орден Св. Владимира 3-й степени, был старшиной московского купеческого сословия, и в таком качестве приветствовал царя. Он стал далее членом коммерческого суда, почетным членом совета Коммерческого училища, был избран первым председателем Московского Биржевого комитета, а в 1862 году выбран председателем московских отделений департамента торговли и мануфактуры. Ко всему этому вполне успешно вел дела в хлопковой торговле и хлопчатобумажной промышленности, посылал своих сыновей в Среднюю Азию и установил там прямые отношения с местными купцами. Казалось бы, чего больше?