Шрифт:
Закладка:
Когда ее отец, царь Друпад, и ее брат Дриштадьюмна прибыли, чтобы встретиться с Кунти, а затем удалились прочь, не сказав ей ни слова, она вообразила, как они угрожали Кунти наказать ее за скандальное предложение. Даже в самых смелых мечтах она не предполагала, что их визит был связан с обсуждением наилучшего способа исполнения отвратительной идеи Кунти.
Вся серьезность ситуации дошла до нее, лишь когда Кришна нанес ей визит. Ей сообщили, что мать Кунти угрожала вернуть Драупади в Панчал и что ее отец, который теперь считал ее проклятием, которое привело к убийству его наследника, не хотел иметь с ней ничего общего. Она со слезами на глазах собрала свои вещи, готовясь сбежать с Кришной. Но Кришна взял ее за руку и усадил, чтобы сказать, что у нее нет другого выхода, кроме как выйти замуж за всех пятерых, и Драупади окончательно сломалась. Это было тем больнее, что тот, кто показал ей мир, где она могла летать, оказался тем же человеком, что установил прутья в ее клетку.
И вот, во время свадебного ритуала, который требовал, чтобы молодожены семь раз обошли вокруг священного огня, она обошла его сорок девять раз. С каждым кругом она чувствовала, что все глубже погружается в зыбучие пески. Она не обменялась ни словом ни с одним из своих мужей ни тогда, ни после. Что можно сказать существам, явившимся из самых страшных кошмаров?
Даже за обеденным столом, когда ее мужья договаривались делить ночи с Драупади понедельно, она сидела, опустив голову. Как будто она была далеко от всего этого, далеко в другом мире, откуда она могла наблюдать, как разворачивается драма чьей-то чужой жизни, но где это не могло причинить ей боль.
Но ей все же стало больно, когда Юдхиштир вошел в ее спальню, чтобы потребовать ее девичества в первую ночь оставшейся жизни. Он был нежным, а не любящим. Он выполнял свой долг перед ней… всего несколько мгновений, а затем повернулся и взял книгу. Затем он лежал рядом с ней, читая ей то, что никогда ее не интересовало.
На следующей неделе к ней пришел Бхим. Она боялась его, его уродливого лица и волосатых плеч. Полудикий злобный слон, он сидел рядом с ней, взяв ее руки в свои. Он сказал ей, что любит ее. Сказал ей, что сделает для нее все, что угодно, что ему повезло, что она у него есть. А потом он забрался на нее и вошел в нее без предупреждения. Драупади пыталась быть хорошей женой, но все же она не смогла сдержать крики. После этого он заплакал, прижимаясь к ней, как ребенок к кормящей матери.
Но боль, которую ее тело получило от Бхима, не шла ни в какое сравнение с тем, что сделал с ее душой Арджуна. Он отверг ее. Он даже не стал делить с ней постель, как будто она несла страшную болезнь, предпочитая вместо этого спать в тавернах, которые посещал по ночам. До тех пор она верила, что любовь может залечить ее самые глубокие невидимые раны. Что Арджуна исцелит ее, что он утешит ее, укрепит ее в страданиях. Но когда он, наконец, украсил ее комнату своим появлением в последнюю ночь отведенного ему времени, он прошел мимо ее кровати, чтобы уснуть на досках пола. В этот миг у нее в душе погасла последняя искра надежды.
Из-за таких мелочей ее жизнь стала порченой и размеренной. На следующий день она пыталась покончить с собой. Если бы не новость Сахадева о том, что Дурьодхана возбудил дело против Арджуны за убийство племянника Карны, она бы выпила яд. Карна… После мысли о нем все это обрело для нее смысл. Такова была ее карма. Карма за то, как она поступила с Карной на сваямваре. Она слышала, как боль может открыть двери к силе, которая может даже повернуть колесо времени, и что может быть больнее, чем видеть, как мальчик, которого ты считаешь своим сыном, умирает так жестоко? Или, возможно, она действительно была проклята за грехи прошлой жизни. Карма была единственной вещью, которая могла объяснить ее страдания. Если она пожинала плоды своей кармы, то она не могла покончить с собой. Ей придется страдать ради искупления, иначе она окажется в ловушке бесконечного цикла перерождений, каждое из которых хуже предыдущего. Так она сказала себе, выбросила отравленное молоко и повернулась, чтобы выполнить свой долг перед Сахадевом.
Сахадев спросил ее согласия, прежде чем прикоснуться к ней. Драупади нашла это странным, но кивнула. Он был другим, гораздо добрее остальных. Что было вполне логично, учитывая, что Кунти не была его родной матерью. Первые несколько дней он делился с ней только нежными поцелуями, рассказывая о своей жизни, своей семье, их испытаниях. Она многое узнала от него о своих мужьях. Он заявил на нее права лишь на третью ночь, но внутри нее стал бессильным, с отвращением покинул комнату и больше не возвращался.
Затем настала очередь Накула. Хотя он и был близнецом Сахадева, похож он на него не был. Он был красивей даже самой Драупади. Его лицо было мягким, невинным, даже женственным. Но он не предъявил на нее права, хотя они вдвоем не выходили из комнаты всю неделю. Накулу принесли подносы с инжиром и гранатами. Они в тишине ели при свечах, скрестив ноги на кровати. Затем он убрал подносы, задул свечи и лег рядом с ней, не призывая ее к танцу желания. И Драупади была ему благодарна.
И так шли недели, и мужья приходили и уходили, оставляя в пепле меж ее ног раны, которые вскоре превратились в струпья. Струпья растворились в памяти, и даже сама память о них была забыта, когда наступила неделя, давшая ей новое рождение.
– Ты присутствовала при Битве Грома, Буря? – спросила Драупади, полуприкрыв веки в отчаянной попытке забыть кинжал, застрявший в ее душе. Серебряной Волчице была оказана честь ехать с ней в паланкине, хотя сама Драупади опасалась, что солдатка не считает это такой уж большой честью. Она сопровождала Кришну в Панчале, но у Драупади тогда не было возможности поговорить с ней.
– Нет,
