– У девчонки есть характер, Паршурам. Огненный меч! Отточите его.

– Да, да, – раздраженно откликнулся Сапта Конь. – Давайте уже покончим с этим. Мы – Саптариши, и было бы неплохо, если бы мы для разнообразия вели себя подобным образом. Паршурам, мы попросим Бальтазара доставить вам кубок к завтрашнему дню. Сестра Масха тоже прибудет.

Паршурам хмыкнул в знак согласия, краем глаза глядя на Налу. Она была уверена, что стоит им выйти из Дома, и он просто убьет ее. Саптариши поднялись со своих мест, но сумеречная кошка не сводила глаз с Налы. До следующего раза, кошечка, хотела сказать Нала, но внезапный прилив безрассудства в ней уже угас. Масха вскинула руку, как бы прощаясь.

– И, Паршурам, будьте с ней нежны. В ней так сильна кровь, – сказал Сапта Лев.

В одно мгновение Саптариши исчезли, как будто их никогда и не было.

Паршурам повернулся, чтобы уйти.

– Они имели в виду меня? – прошептала Нала, когда они вышли. – Что они имели в виду, говоря, что моя кровь сильна?

– Я думаю, ты наговорила уже достаточно на всю жизнь, – прошипел Паршурам, но Нала увидела слабый след улыбки на его лице.

V

– Я могу найти тебе работу в Касмире, Нала.

Плечи Налы поникли:

– Но я делала все, что вы просили.

Обратный путь из Дома Саптариши был отмечен молчанием. Никаких слов. Никаких ворчаний. Ничего. Когда они приблизились к городу, Нала ожидала выговора, но никак не того, что ей откажут.

– Вы не можете… – в голосе Налы зазвучало отчаяние. – Я готовила, я добывала пищу, я говорила, я делала все, что вы просили. Ладно, мне очень жаль! Я знаю, мне не следовало так говорить!

Они вошли в город и сейчас петляли мимо людей, идущих по своим повседневным делам. Паршурам все это время молчал и, лишь пройдя мимо главного рынка, заговорил:

– Нет, Нала, Саптариши правы. Я и раньше разрушал жизни своих учеников. Я решил никогда не брать другого ученика, но… – Он резко остановился, когда какая-то нищенка схватила его за руку, прося еды. Паршурам грубо вырвал свою руку и отправился дальше. Нала быстро опустила монету в руку девушки и поспешила за ним.

– Возможно, ты заметила, что в течение последнего года или около того я учил тебя всему, кроме того, как убивать. Довольно странно для ученика убийцы, верно?

Неужели? Я и не заметила, – сардонически подумала Нала.

– Я надеялся, что труды каким-то образом убедят тебя свернуть с твоего пути. Что это окажется пугающим и ты отвернешься. Но ты не отвернулась. Время для базовой подготовки истекло. Мы на пороге нового начала, Нала, нового путешествия. Это реальная жизнь и реальные ставки. Время глупостей позади.

– Сын Тьмы?

Паршурам кивнул, протягивая ей свиток. Она сдула пыль и осторожно развернула, но от пергамента все равно оторвался уголок.

– Осторожнее, ты, животное. Он же древний!

Она пробормотала извинения и прочитала вслух выцветший текст:

– Черное солнце взойдет за известковой горой, сквозь безвременную пустоту, чтобы отравить небеса. Среди чумы и беды забытым танцем он сломает печать семерых. – Нала подняла глаза. – Запоминающийся напев, Мастер.

Паршурам отвесил ей пощечину, но все же улыбнулся:

– Да, Ману был довольно красочен в своих словах. Это не полное пророчество. Мне нужно будет найти полное в Манусрути. Знай, пришествие Сына Тьмы – это самое ужасное, что может случиться с миром. Он – Зло, которое было Обещано. Тот, чье пришествие предвещано тысячелетия назад, чтобы раскрыть зло, которое наши древние герои похоронили в прошлом. Если он будет освобожден, он заставит звезды истекать кровью, мир преклонит колени, и дети начнут рыдать кровавыми слезами, когда Арьяврат будет отброшен в Эпоху Тьмы… Саптариши могут быть глупцами, но они правы. Я не буду смиренно сидеть и ждать конца света. Я отправлюсь в Манусрути, восстав против ванаров, нагов и остальных, кто живет в этом городе погребений. И я найду пророчество и убью Сына Тьмы, с твоей помощью или без нее. Итак, я спрошу тебя только один раз, Нала: ты действительно готова рисковать своей жизнью ради мира, который никогда об этом не узнает, или ты девушка, которая просто хочет поиграть в месть?

Нала не знала, что сказать. Она никогда не слышала, чтобы Паршурам был настолько красноречивым. Дрожь пробежала по ее спине.

– Ты делала все, о чем я просил, – голос Паршурама немного смягчился, – так, как я и просил. Но имей в виду, это не та жизнь, которую ты желаешь. Я все еще могу отдать тебя за мешок серебра в ученики к алхимику. Я могу записать тебя к царскому повару, и тебя будут звать на праздники и церемонии по всему королевству. Ты сможешь жить мирной, спокойной жизнью, вызывая гнев своих соседей. Но если ты пойдешь со мной, ты отдашь все, что когда-то ценила. Как только ты сделаешь этот шаг, ты никогда больше не будешь высоконравственной девицей, никогда больше не станешь кем-то хорошим. Ты никогда больше не полюбишь. Ты никогда больше не встретишь своих друзей. Ты заслужишь гнев самих Богов.

– Зачем вы мне это рассказываете?

– Потому что я не предупредил своего последнего ученика и уничтожил его на этом пути.

– А что насчет Бхима?

– Сколько тебе! Четырнадцать? Пятнадцать? Ты действительно думаешь, что сможешь справиться с ним?

– Нет.

– Я сказал тебе, что помогу тебе отомстить, но, если ты пойдешь со мной, ты не последуешь за Бхимом, пока я не решу, что ты готова. Послушай меня внимательно, Нала. Я даю тебе свободу от твоего вачана. Прими мое предложение. Если ты намерена отомстить, иди поваром в Хастину. Ты знаешь достаточно, чтобы отравить его еду. Со временем ты станешь главным поваром и получишь то, что ищешь. Сделай это. Возможно, это твой шанс на счастье. Предстоящее путешествие со мной не несет в себе ничего, кроме боли.

Нала на мгновение задумалась, хочет ли она счастья. Это слово давно потеряло свое значение. Раньше она несколько раз наслаждалась общением с матерью и братьями, или с друзьями в Меру, но ее прежняя жизнь была сожжена Бхимом. Нет. Страницы памяти могли лишь изрезать ее своими краями. Вдобавок яд – это нечто весьма тайное. И опять же. Нет никакой гарантии, что яды действуют на гигантов. Нет, ей