Шрифт:
Закладка:
Лоси поливали химеру свинцом, но той было немножечко поебать. Пули отлетали от толстой рептилячьей кожи, оставляя на ней лишь царапинки. Огромная пасть раскрывалась на три человечьих роста и щёлкала в считанных сантиметрах от атакующих. Скорости химере явно не хватало.
Ну оно и понятно, на самом деле. Физиологически химера была не очень-то приспособлена к жизни на поверхности.
Выглядела она примерно так: огромная крокодилья голова, которая минуя шею сразу же переходила в толстенькое тельце цилиндрической формы, а на тельце были… лапы. Много-много лап.
Это, блядь, не просто крококрот. Это сороконогий крококрот! Лапы у него росли на всём тельце сразу; на брюхе, на спине, на боках. Очень мощные, но очень короткие; каждая из лап напоминала связку сапёрных лопаток.
Крокодильего хвоста, — как можно было бы ожидать, — у химеры не было. Вместо него из задницы торчал длинный и острый ороговевший нарост, похожий то ли на винт, а то ли на штопор. С первого взгляда на крококрота становилось ясно, что тварюшка путешествует под землёй вперёд жопой.
Но!
На мои яблоки крококрот набросился на манер песчаного червя из Дюны, то есть вперёд щачлом. И так и так может, получается?
Получается, что так.
Ох и матёрый же, зараза. Даже боюсь посылать на него малюток-бомбожопок, как бы их не придавило ненароком.
Сам виноват. Тупанул и отправил Правую добывать орла, хотя правильней было бы сделать всё наоборот и приберечь её именно на такой вот случай. Она же всё-таки проворней, чем дети. У неё ж опыта больше.
Ну да ладно. Выбора нет.
— Пи-пи-пи *Возьми его под контроль*, — сказал я маленькой бомбожопице, аккуратно вытащил её из кармана и посадил на ближайшую кочку. У малышки были длинные-предлинные реснички и небесно-синий глазик с таким интересным разрезом, что казалось, будто бы он томно прикрыт.
Сто пудов девочка, кокетка прям вся из себя.
Надо бы им имена раздать. Или они у них и без того уже есть?
— Пи-пи *Будет сделано*, — сказала синеглазка… во! Точно! Пусть будет Синеглазкой.
Так вот…
— Пи-пи *Будет сделано*, — сказала Синеглазка и посеменила в сторону крококрота.
И в этот самый момент поручик Пузо попытался мне всё испортить. Я заранее, чётко и ясно дал всем Лосям команду: «Не убивать!», — а этот придурок взял и кинул гранату прямо в пасть химере; ну явно не пощекотать решил.
Бы-бых! — кровь, зубное крошево и ошмётки нижней десны разлетелись на несколько метров вокруг. Крококрот взревел от боли, попятился, затем вонзил в землю свой хвост-штопор и начал рыть.
Твою-то мать! Синеглазка ведь не пробежала даже половину пути до него!
— Уходит! — заорал я. — Он уходит! Задержите его!
А как? Не руками же его хватать, в конце-то концов. Зашибёт ведь.
Секунды растянулись в часы.
Я беспомощно наблюдал за тем, как штопор провернулся раз, два, три, задница крококрота коснулась земли и с безумной скоростью заработали его лапы-лопаты. Что делать-то? Мне нужна эта химера, я чувствую. Нужна! Такая хренатовина просто не может не пригодиться!
— Романов!
— Да?
— Усиль майор-барона!
— Чего⁉ — возмутился Вышегор. — Не надо! Я не хочу потом, как ты…
Но было слишком поздно. Белёсыми зенками Андрей Палыч уставился на лидера Лосей и закрутил своё колдунство.
— О-хо-хо! — воскликнул майор-барон и поглядел на свои руки. — Чёрт возьми, а это приятно! Такая мощь!
Крококрот тем временем уже зарылся по шею.
— Не уйдёшь! — взревел майор-барон и встал в выпендрёжную позу мага-стихийника.
Земля начала трещать. Гигантские руки из глины, волшебства и чернозёма потянулись к крококроту, но… нет, не то. Совсем не то. Могучие лапы химеры разрывали эти руки, стоило им только приблизиться.
Вышегор натужился ещё сильнее и попытался выдрать из земли целый пласт. И, кстати, у него получилось! С оглушительным треском рвущихся корней и грохотом падающих деревьев, Вышегор Оров сотворил посреди леса настоящую насыпь.
Однако и этого оказалось недостаточно.
Крококрот разогнался и уходил вглубь земли со скоростью легковушки, пробирающейся дворами по заснеженной дороге. Колдовство майор-барона его не затронуло, он проскочил и уже был ниже метров на десять.
Тут я заметил Синеглазку, которая спрыгнула в образованный Вышегором овраг, добежала до норы и теперь опасливо топталась на краю пропасти. Она заглядывала внутрь, затем танцевала жопкой будто кошка перед прыжком, в последний момент передумывала и вновь заглядывала в нору.
Пу-пу-пу…
Дурёха, неужели прыгнет? Крококрот в таком случае просто разинет рот и всё. Конец. А мне не нужно, чтобы она повторяла подвиг своего отца с Жираньей! Мне нужно, чтобы все были живы!
— Расширь нору! — крикнул я Вышегору.
— Понял!
Майор-барон оскалился и аж заревел от напряжения. Венки на лбу вздулись, а квадратную рожу перекосило. Скрюченными пальцами он как будто бы разрывал перед собой очень тугую тельняшку и одновременно с этим в нору крококрота проникли эдакие магические урологические щипцы. Дыра в земле расширилась.
— Пи-пи-пи! — крикнула Синеглазка.
Это был непереводимый, нечленораздельный, но самый героический крик из тех, что я когда-либо слышал. Маленькая отважная бомбожопка прыгнула в пропасть, широко растопырила лапки и пропала из виду.
Хоть бы с ней ничего не случилось. Хоть бы, хоть бы…
— И-и-ииии! — раздался крик хищной птицы в вышине.
А вот и мамочка! Когтистой смертью с небес, на бешеной скорости в нору спикировал двуглавый орёл.
На мгновение всё затихло. Лишь пыхтел где-то невдалеке майор-барон; пыхтел и изо всех сил удерживал от обрушения ебических размеров скважину. Секунда, две, три, десять. Больше всего на свете я сейчас боялся услышать взрыв.
Ну… Хули?
Зря боялся.
— И-и-иии! — орёл вынырнул обратно. Гордая птица застыла над норой и, глядя на меня, кивнула сразу обеими своими головами.
— Отпускай! — скомандовал я Вышегору.
Майор-барон резко расслабился. Тут же раздался грохот, — земля обрушилась внутрь и просела на десяток метров вокруг норы.
Чёрт, как же мы изуродовали лес.
— Пи-пи-пи? *Получилось?* — спросил я у Правой, подлетевшей и присевшей мне прямо под ноги.
— Пи-пи-пи, пи-пи? *А ты что, сомневался в моих детях?*
Получилось, стало быть. Отлично, блядь! Отлично! Поздравляю вас, Илья Ильич! От принуждения кракозы к соитию, вы сразу же перешли к обузданию огромной и зубастой землероечной машины! Крококрот наш! Победа над Императором всё ближе!
Сегодня, пожалуй, чуть-чуть выпью. Выпью, вкусно поем, а затем попробую, — попытка не пытка, верно? — подружить мою благоверную Веронику Ефремовну с Брусникой. Втроём, оно же всяко веселей.
— Ой, — сказал Вышегор, сморщился и аж согнулся пополам. — Хреново-то как…
* * *
НЕСКОЛЬКО МИНУТ НАЗАД. УСАДЬБА ЗНАМЕНСКОЕ-РАЁК.
Ведьма Светлана сидела в своей тёмной комнатке и раскладывала карты. На этот раз не ту свою волшебную колоду, а обычную, игральную. Колода была очень-очень старой и очень-очень красивой; вместо привычных треф и бубнов в ней были немецкие масти — сердца, бубенцы, жёлуди и листья.
Светлана раскладывала косынку. Негромко играла музыка, под правую руку стояла баночка холодного пива, а в ногах свернулось алоэ.
Ведьма отдыхала.
Вот только её отдых в скором времени мог быть сильно омрачён. Пиво было последним, а с тех пор, как она послала Черенка за догоном прошло уже два с лишним часа. Если он опять пропадёт с деньгами, — подумала Света, — убью.
Но тут дверная дверь скрипнула. Резко потянуло сквозняком.
— Дорогой, это ты⁉ — крикнула Светлана, не отрываясь от пасьянса. — Открыто же! Входи!
Никто не вошёл.
Вместо этого заскрипел уже весь дом, а сквозняк усилился настолько, что со стола подхватило и унесло верхние карты.
— Какого хера? — нахмурилась Света, залпом добила пиво, встала и направилась к выходу.
— Лежи здесь, — приказала она алоэ.
Волосы ведьмы сдувало на лицо, а платье облепило тело.
— Да что здесь происходит? — зло прошипела Светлана, открыла дверь и:
— Охренеть…
Прямо посреди поля вращалась гигантская, светящаяся голубым неоном воронка. Из центра этой воронки в небо бил столб света. Крутилась она, — насколько это вообще возможно понять, — по часовой стрелке и засасывала в себя всё вокруг.
В воронку летела листва, ветки, мелкие камушки и обломки черепицы. В воронку тут же полетели и игральные карты Светланы. А ещё, — так вот он где застрял! — в воронку вот-вот должен был
