В конце декабря 1997 года он полетел в Москву, чтобы встретить Новый год с дочерью. Они были в узком семейном кругу, и, по словам Марины, Георгий Николаевич был очень грустен, повторяя: «Мой первый Новый год без Ташечки». Потом Б.Э. Гольдман оплатил для Георгия Николаевича и Марины квартиру в центре Москве, где они вместе прожили зимой 1998-го два месяца. Для Владимова, несмотря на очень живую боль потери, эти два месяца были радостным временем. Он ходил с Мариной в гости к старым друзьям, возобновил дружбу с В.Н. Войновичем. Подружился с Г.М. Поженяном и часто общался Г.Я. Баклановым – оба фронтовика и как личности, и как профессионалы вызывали его глубокое восхищение.

К июню четырехтомник был издан, и в середине месяца Георгий Николаевич еще раз полетел в Москву. Гольдман поместил его и Марину в гостиницу «Рэдиссон Славянская». 23 июня 1998 года состоялась многолюдная презентация в здании Малого Манежа. Борис Эрленович устроил все с размахом и вкусом. Это было замечательное событие, собравшее самых разных людей – писателей, поэтов, деятелей культуры и артистов. Борис Эрленович и Георгий Николаевич провели пресс-конференцию. Всем, кто был на презентации, подарили четырехтомник. Центральные газеты напечатали сообщения и статьи об этом событии. Наталья Иванова писала: «То, что вошло в четырехтомник, составляет не только прозу Владимова, но и нашу общую историю. Молодой Пастернак уподобил книгу “куску дымящейся совести”, – у Владимова этика и творчество неразделимы»[597].

Впоследствии Борис Эрленович говорил, что сделал ошибку, издав собрание сочинений в своем издательстве. Было бы проще и эффективнее заплатить профессиональному литературному издательству и предоставить им возможность распределения по магазинам и библиотекам, для которых он готов был бы оплатить стоимость собрания сочинений. В результате часть тиража в 10 тысяч экземпляров осталась нераспроданной: книги не попали в книжные магазины в российских провинциях, не появились в основных каталогах и поэтому западными университетскими библиотеками приобретены не были. Рассылка по российским провинциальным библиотекам была делом сложным и трудоемким. Но все это стало очевидным позднее.

Главным и нерешенным оставался для Владимова квартирный вопрос. Уезжая в эмиграцию, Георгий Николаевич оставил сыну Роя Медведева доверенность на квартиру на Малой Филевской с правом проживания. Но кооператив, не уведомляя владельцев, конфисковал «жилплощадь» после того, как Владимова лишили советского гражданства. В 1995 году Владимову возместили первый взнос – 3000 рублей, сумма, потерявшая всякий смысл и значение при инфляции той поры. Таким образом, нужно было добиваться новой квартиры. Московская мэрия объявила, что не может принять на себя ответственность за безобразия советской власти и за конфискацию жилплощади, тем более кооперативной, не отвечает. Владимову устно передали предложение: он может получить квартиру от мэрии при условии полного переезда в Россию, требование, которое Аксенову и Войновичу не предъявлялось. На такой радикальный шаг Георгий Николаевич решиться не мог сначала из-за здоровья Наташи, а потом из-за того, что на кладбище под Нидернхаузеном оставались могилы Наташи и Елены Юльевны, бросить которые было для него совершенно невозможно. Мэр Ю.М. Лужков предлагал купить квартиру, по словам Владимова, за 60–70 тысяч долларов. Георгий Николаевич обратился в ПЕН-клуб к Андрею Битову, который сразу сказал, что, конечно, может устроить покупку квартиры, но речь шла о сумме в 25–30 тысяч долларов. Брать деньги у предлагавшего их Гольдмана Владимов не хотел, так как был твердо уверен, что государство обязано возвратить ему «украденную» квартиру: «…Я хочу получить сдачу там, где меня обсчитали»[598]. Но государство «возвращать сдачу» не торопилось. Еще 18 сентября 1995 года он написал письмо Ельцину (FSO), но оно осталось без ответа. В то время за него хлопотал Г.Я. Бакланов, готовый выделить на оплату квартиры деньги из фонда «Знамени». Этим вопросом также активно занимался бывший в то время министром культуры Е.Ю. Сидоров, но даже он не мог ничего устроить. Самым реальным вариантом, который предлагали Владимовым, была аренда дачи в Переделкине, но Наташа категорически отказывалась, опасаясь, что аренду могут отнять в любой момент, и они опять окажутся бездомными. Первые годы после ее смерти Гольдман оплачивал гостиницу или снимал квартиру, когда Георгий Николаевич приезжал в Москву.

В 1998 году Марина заметила, что отец не очень хорошо видит. Выяснилось, что нужна была операция по удалению катаракты. Знакомый хирург-офтальмолог взялся ее сделать, но у Владимова не было прописки, а следовательно, медицинского полиса. Врач, поклонник творчества Владимова, не смутился и предложил оформить Георгия Николаевича как бомжа – для бомжей наличие страховки необязательно. Владимов пришел в полный восторг от своего нового статуса, и операция прошла очень успешно. Он просил, чтобы его перевели из отдельного бокса, куда его поместил сердобольный доктор, в обычную семиместную палату: «Вы не понимаете, я хочу быть с народом. Знали бы вы, как много я узнаю нового, когда мы с мужиками дымим в курилке!»[599]

Но хоть ему и понравился больничный статус бомжа, он мечтал о своем месте на родной земле. Новый год – 2000-й – они с Мариной встречали в шумной и радостной компании в Переделкине. Хозяином был искрящийся весельем и жизнерадостностью Григорий Михайлович Поженян. Владимов, погуляв по Переделкину, с восхищением сказал Поженяну, как ему нравится вся атмосфера, особый покой этого места. Поженян посоветовал обратиться в Международный литфонд с тем, чтобы все-таки получить в аренду дачу в Переделкине. Владимов подал заявление. Поженян использовал свои связи и влияние. Через некоторое время он позвонил, чтобы сказать, что «прощупал почву» и получение дачи в аренду было бы возможно. Но нужна московская прописка или регистрация.

Марина к тому времени сменила фамилию и отчество, став, как и при рождении, Мариной Георгиевной Владимовой. С помощью дружественного нотариуса, одного из почитателей творчества Владимова, была проведена сложная операция покупки квартиры у дочери, и таким образом у Георгия Николаевича появилась регистрация в Москве.

Дача артистки Валентины Серовой, жены Константина Симонова, находившаяся по адресу Зеленый тупик, дом 27, была перестроена полностью. На ее месте теперь стоял дом с четырьмя входами в отдельные квартиры. Одна из этих квартир была отдана в аренду Владимову. Соседями были поэты Г.М. Поженян и Н.В. Панченко, с обоими у Георгия Николаевича сложились теплейшие отношения. В феврале – марте 2000 года он с Мариной обустраивал квартиру. В первую очередь был куплен письменный стол и удобный стул – самое важное для писателя. Марина подарила отцу «вольтеровское кресло», помещенное в коридоре у телефона. Георгий Николаевич, шутя, объявил, что хочет обставить столовую пошикарнее, «чтобы принимать