13 Десятильники, или старосты поповские (нынешние благочинные), существовали и прежде в Новгороде, Пскове и других городах, но Стоглавому Собору принадлежат правила для повсеместного назначения этих лиц. Церкви города Москвы разделены были на семь соборов и подчинены семи старостам, по одному при каждом соборе. Замечательно, что избрание «поповских старост» Собор предоставил самому духовенству («Акты Археографической Экспедиции» т. I, № 238).

14 В 1554 году игумен Сергиевой Лавры Артемий отозвался, что на Стоглавом Соборе о крестном знамении «слово было, да не доспели ничего», т. е. ничего не успели решить определенно («Акты Археографической Экспедиции» т. I, № 239). Этот отзыв доказывает, что положение о двуперстии в Стоглавнике должно почитаться частным мнением, а не постановлением соборным.

15 Преподобный Евфросин, в миру Елеазар, Псковский чудотворец, основатель Спасо-Елеазаровского монастыря в 25 верстах от Пскова, преставился 15 мая 1481 года, 95 лет от рождения. Житие его, бывшее на рассмотрении Собора, переделано с более древней редакции около 1547 года известным попом Василием. Здесь сообщается длинный рассказ о путешествии преподобного Евфросина в Царьград: речь о том, что будто Евфросин, видя «велик раскол посреде Христовой Церкви, овем бо двоящим, овем бо троящим пресвятую аллилуию, сетовал безмерною печалию пред Богом». Так как никто из русских пастырей не мог «протолковать преподобному Евфросину тайну о божественной аллилуии», то он отправился в Царьград к Патриарху Иосифу, который будто бы протолковал ему тайну «аллилуии» так, что ее нужно двоить, или сугубить; для большего подтверждения Патриарх будто бы дал Евфросину «писание», которым уполномочил его завести в своем монастыре сугубую «аллилуию». Затем идет речь о восстании против преподобного Евфросина всех пяти соборов Псковских, особенно некоего священника Иова. Далее говорится, будто бы первому списателю жития преподобного Евфросина являлся два раза во время тонкого сна преподобный Евфросин вместе с преподобным Серапионом и говорил: «Опиши сию тайну святой аллилуии»; наконец, явилась ему Сама Пресвятая Богородица с Архангелом и теми же преподобными, изъяснила ему тайну сугубой «аллилуии» и велела написать о ней для общего ведения. Как будто дело шло о каком-то всемирном перевороте или о столь великой тайне, без которой невозможно спасение человечества! Кроме того, Василий в своих рассказах поместил много противоречий и несообразностей исторических с жизнью преподобного Евфросина, которому усвояет слишком узкий взгляд на «аллилуию», и произнес хулу на Пресвятую Богородицу, приписав ей понятия темные и даже еретические («История Русской Церкви» преосвященного Филарета Черниговского, пер. III, прим. 306). Недавно отыскался в библиотеке покойного В.М. Ундольского единственный и никем не описанный экземпляр жития преподобного Евфросина первоначальной редакции, принадлежащий первой половине XVI века («Житие и жизнь и подвиги преподобного отца нашего Евфросина, трудолюбца и пустынножителя». Полуустав XVI в., на 117 листах, в 4-ку. Библиотека Ундольского, № 306). Здесь нет рассказа о явлении Божией Матери и чудотворцев списателю жития. Откуда же мог почерпнуть этот рассказ Василий, не заставший в живых первого, неизвестного ему даже и по имени, жизнеописателя? Нелепое суждение о важности сугубой аллилуии изложено так же, как и у Василия, только короче и темнее. И здесь также немало невежественных лжеучений. Но все эти «сонные мечтания» (по выражению осудившего их Собора 1667 года) достаточно опровергаются уставом, который составлен преподобным Евфросином для основанной им обители, и завещанием его. И устав, и завещание сохранились в Спасо-Елеазаровом монастыре: ни в том, ни в другом документе нет ни слова об аллилуии. Мог ли бы Евфросин не преподать братии своей особого подробного постановления о таком мнимо важном предмете, составлявшем будто бы, по словам обоих списателей жития его, главную цель его деятельности?

16 «Указ о трегубом аллилуия» помещен в книге великих Четьих-Миней за месяц август (Экземпляр Успенского Собора, пожертвованный митрополитом Макарием под 31 августа, с. 3 126). Тот же «указ» помещен полнее в экземпляре Синодальной Библиотеки (л. 815–816). В тех же Великих Минеях находится ясно выраженное мнение о правильности крестного знамения тремя перстами (в августовской книге соборного экземпляра, с. 2 772, и в декабрьской, с. 1 907). Неоспоримое доказательство, что предстоятель Стоглавого Собора не принимал ни двуперстия, ни сугубой «аллилуии»!

17 Именно в Заволожских. По выражению Курбского, «тогда за Волгою прозябоша ругания».

18 Собор действовал против новых еретиков снисходительнее, нежели против жидовствующих. Бакшин был заточен в Иосифов монастырь; некоторые из последователей его были отданы под присмотр в отдаленные монастыри, «да не сеют злобы своей роду человеческому»; другие были подвергнуты церковной епитимии. Гражданских казней не было.

19 По свидетельству Курбского, Артемий «преподобный и премудрый», пустынник Заволожский, взятый за святость жизни в игумены Сергиевой Лавры, удалился оттуда снова в пустынь против воли царя, «много ради мятежа и любостяжательных, искони законопреступных мнихов» (лаврских); потом, заподозренный в соучастии с еретиками, подвергнут истязаниям и сослан, отягченный цепями, в Соловецкий монастырь (Сказание Курбского, изд. 2-е, с. 134–135). На Соборе обвиняли его в том, что он хулил крестное знамение, считал бесполезным поминовение усопших, унижал чтение акафистов. Но Артемий отвечал, что порицал не крестное знамение, а наглое махание рукой, при небрежном осенении себя крестом, что бесполезным считал поминовение только для грешников нераскаявшихся, а чтение акафистов – для тех, которые, называя Иисуса Сладчайшим и взывая к Богородице «радуйся», презирают закон Иисусов и не радят о своем спасении. Все новейшие писатели по истории Русской Церкви налагают на Артемия печать ереси и утверждают, что он, бежав из Соловков в Литву, действовал там заодно с Косым. Но нельзя не заметить: 1) что Артемий был в числе судей Бакшина и опровергал на Соборе его лжеучения, весьма сходные с учением Косого; 2) что он, когда был игуменом Лавры, испросил дозволения перевести в обитель преподобного Сергия праведного узника Максима Грека, которого глубоко почитал и старался успокоить его старость, чего никак нельзя было ожидать от еретика; 3) известный писатель Захарий Копыстенский утверждает, что «преподобный инок Артемий в Литве от ереси арианской и лютеранской многих отвергнул» («Палинодия», рукопись библ. Ундольского, № 425, л. 377). Всего более служит к оправданию Артемия весьма редкая или, лучше сказать, единственная, никому не известная рукопись: «Артемия старца послания против Будного и других еретиков, полуустав Белорусский, конца XVI века» библ. Ундольского, № 494. В этих посланиях на имя князя Черторисского и других лиц, излагается учение чисто православное, без всяких примесей ереси, и опровергаются лжеучения Лютера и Кальвина. В замечательном послании к царю Иоанну Артемий упоминает о епископе, который советовал ему: «Не чти много книг, да не во ересь впадеши» (л. 151). В другом месте, оправдываясь от нареканий в ереси, просит не верить