временах Василия и требовал у него совета, как лучше править государством. Вассиан сказал ему: «Если хочешь быть истинным самодержцем, то не имей советников мудрее себя; держись правила, что ты должен учить, а не учиться, повелевать, а не повиноваться. Тогда будешь тверд на царстве и грозою вельмож. Советник, мудрейший государя, неминуемо овладеет им». Эти ядовитые слова проникли в глубину Иоаннова сердца. Схватив и поцеловав руку Вассиана, он с живостью сказал: «Сам отец мой не дал бы мне лучшего совета!» В Лавре Сергиевой царь беседовал в последний раз с преподобным Максимом Греком. Страдалец за правду не похвалил богомольного путешествия царского. «Пристойно ли тебе, государь, – говорил угасающий старец, – скитаться по дальним монастырям с юной супругой и младенцем? Вездесущего не должно искать только в пустынях: весь мир исполнен славы Его. Если желаешь изъявить ревностную признательность к небесной благости, то благотвори на престоле. Завоевание Казанского царства, счастливое для России, было гибелью для многих христиан: вдовы, сироты, матери избиенных льют слезы: утешь их своей милостью. Вот царское дело». Иоанн не принял его совета, и преподобный Максим сказал ему через бояр последнее слово: что если он не печется об устройстве сирот и вдов, то Бог у него самого отнимет сына27.

Предсказание Максима сбылось: царевич Димитрий скончался в дороге. Он был заменен царю двумя сынами – Иоанном и Феодором, но ничто не могло заменить царицы Анастасии. Ранняя кончина ее, после краткой болезни, отняла у неутешного супруга последнюю подпору на пути к добру. Никогда общая горесть не изображалась умилительнее и сильнее. Не двор один, а вся Москва погребала свою первую, возлюбленную царицу. Когда несли тело в Девичий Вознесенский монастырь, народ не давал пути ни духовенству, ни вельможам, теснясь со стонами ко гробу. Все плакали и всех неутешнее – бедные, нищие, называя Анастасию именем матери. Им хотели раздавать обыкновенную в таких случаях милостыню: они не принимали, чуждаясь всякой отрады в день печали. Но еще не знали тогда, что Анастасия унесла с собой счастье царя и царства Русского!

Примечания

1 Правление Елены было ознаменовано развратом и жестокостью. Она уморила в темнице (голодом, по уверению современников) шурина своего, князя Юрия. Родной дядя, заменявший ей отца, знаменитый изменник князь Михаил Глинский, смело обличал правительницу в зазорном ее поведении и за то был замучен в тюрьме. Сама Елена после пятилетнего правления умерла скоропостижно от яда, как свидетельствует современник Герберштейн.

2 Бояре взяли с Даниила запись, будто бы он добровольно отказался от святительства, желая окончить жизнь в той обители, где принял пострижение. Там он загладил грехи своего честолюбия, человекоугодия и участия в кознях вельмож строгой жизнью подвижника.

3 Венчание Иоанна IV было совершено по тому же обряду, как и венчание несчастного Димитрия, внука Иоанна III.

4 В грамоте Патриарха, за подписью его и 36 святителей греческих, сказано: «Нынешний властитель Московский происходит от незабвенной царицы Анны, сестры царя Багрянородного, и митрополит Ефесский, нарочно присланный из Византии, венчал на царство великого князя русского Владимира». По исследованиям А.Ф. Вольтмана, слова эти относятся не к Владимиру «Мономаху», а «монарху», т. е. к Владимиру Равноапостольному, а потому и древняя утварь царская ошибочно называется Мономаховой («Чтение Общей Истории и Древностей» 1860 г., кн. I, с. 37–41). За соборной грамотой послан был в Царьград блаженный Феодорит, просветитель лопарей. По возвращении царь подарил ему соболью шубу и 30 рублей, из которых подвижник взял только 25. Подлинная грамота сохраняется в Московском Архиве Министерства Иностранных Дел.

5 Отец Анастасии, Рома Юрьевич, был окольничим, а дед – боярином Иоанна III. Но не знатность рода, а личные достоинства невесты оправдали царский выбор: современники приписывают Анастасии все женские добродетели: искренне благочестие, смирение, целомудрие, милосердие, доброту души, соединенные с умом основательным и твердостью воли, которые нечувствительно укрощали пылкие страсти супруга. Летописцы свидетельствуют, что «добрая царица наставляла и приводила царя на всякие добродетели»,

6 Определено праздновать по всем церквам России следующим двенадцати чудотворцам: святому митрополиту Ионе, святому Иоанну, архиепископу Новгородскому, святому князю Александру Невскому; преподобным: Никону, «Сергиеву ученику», Пафнутию Боровскому, Макарию Калязинскому, Михаилу Копскому, Зосиме и Савватию Соловецким, Павлу Обнорскому, Дионисию Глушицкому и Александру Свирскому. Празднование только на месте подвигов и прославления назначено девяти угодникам Божиим, а именно: в Москве – блаженному Максиму, в Устюге Великом – блаженным Прокопию и Иоанну, в Муроме – благоверным князьям Константину с сыновьями Михаилом и Феодором, князю Петру и супруге его Февронии. Впрочем, двум последним назначено и повсеместное празднование (Грамота митрополита Макария в «Актах Археографической Экспедиции», т. I, № 213).

7 На Соборе присутствовали архиепископы: Новгородский Феодосий и Ростовский Никандр; епископы: Суздальский Трифон, Смоленский Гурий, Тверской Акакий, Коломенский Феодосий, Сарский Савва, Пермский Киприан и Рязанский Кассиан (впоследствии лишенный епархии за ересь) с архимандритами, игуменами и другими духовными лицами. В рассмотрении соборных постановлений принимали участие бывший митрополит Иоасаф, живший на покое в Сергиевой Лавре, и бывший архиепископ Ростовский Алексий.

8 Сам Иоанн в речи к Собору свидетельствовал, что многие священные обычаи в церкви «поисшаталися», многие предания нарушены, многое введено самовольно, вопреки древним священным установлениям: появились «безумные человеки», готовые поносить всякое доброе предприятие в пользу Церкви.

9 Собор требовал от иконописцев, кроме искусства в иконописании, неукоризненной жизни и поручал их надзору духовных отцов; епископам вменял в обязанность надсматривать за иконописанием, лучших иконописцев отличать вниманием любви, а неискусным и людям худой жизни запрещать писать святые иконы. Он же советовал следовать в иконописании лучшим древним образцам, указывая в особенности на иконы блаженного Андрея Рублева.

10 Порча богослужебных книг через переписывание их невежественными, полуграмотными писцами была очевидна для всех. Собор горько жаловался на неисправность книг церковных и вменил в обязанность протопопам и благочинным (поповским старостам) исправлять церковные книги по хорошим спискам и книг непересмотренных не пускать в употребление, но не мог дать надлежащего руководства и нужных пособий для выбора лучших списков. Тогда же возникло убеждение, что вместо писцов необходимо завести типографию и печатать книги. Это было приведено в исполнение, но по неудачности первых опытов первая книга Московского печатного двора – «Апостол» – была напечатана не ранее 1564 года.

11 Просфорницы (просвирни) при церквах, по определению Собора, должны быть «чистые вдовицы, единобрачные, а не второбрачные», не моложе 40 или 50 лет. Черницам не дозволено быть просфорницами при мирских храмах.

12 Собор рассуждал о выкупе пленных христиан из неволи, о необходимости богаделен и других благотворительных учреждений и строго вооружался против клятвопреступления, волшебства и разных суеверных