Шрифт:
Закладка:
Цитируя (с некоторыми коррективами) Адорно, рукопись (или даже издание) не исчерпывает концепцию труда, поскольку такой труд обязательно остается открытым – благодаря условным и эфемерным цифровым представлением[1286]. Однако, если мы рассмотрим труды круга Альфонсо Х в целом, во всем их бесконечном энциклопедическом великолепии, то, возможно, в поисках модели для синтеза знаний и их связи с другими сферами познания, как предложила Мэри Каррутерс в своей книге «Память», мы сможем обнаружить указания на эпистемологически отличную концептуальную структуру в том самом корпусе сочинений круга Альфонсо Х[1287]. Как показывает пролог к «Истории Испании», всегда было так, что труды (сочинения) были изменчивы вследствие многочисленных влияний и внешних подсказок. Ранее нашу способность представлять это многообразие ограничивала печатная страница. То, что изменилось сейчас – это не сущностная природа труда (сочинения) как таковая (если и была такая сущность), а скорее наша способность представить его вновь, более непосредственно раскрывая сеть элементов внутри и за пределами документов и текстов, которые вносят свой вклад в создание труда. В описании средневековой памяти М. Каррутерс как, одновременно, запаса и подсказки в динамической взаимосвязи с текстовыми представлениями, мы также можем найти указатель. Цепочка памяти, о которой она говорит, может послужить нам отправной точкой для пересмотра представления о том, что такое цифровые критические издания. Мы все, конечно, хорошо знакомы со ссылками в текстах трудов Альфонсо Х, которые указывают на авторитеты. Так, когда «История Испании» говорит нам «segund cuenta eusebio» [как рассказывает Евсевий], или «cuentа don Lucas de Thuy» [рассказывает дон Лука Туйский] или «el arzobispo don Rodrigo» [архиепископ дон Родриго] или «ouidio» [Овидий], мы понимаем, что есть и призыв к внешнему, в смысле другого труда, но также и внутренний элемент практики чтения. Эти призывы одновременно составляют «Историю Испании» и обращаются к аудитории, которая, скорее всего, знакома с этими трудами и, возможно, запомнила их (особенно в случае многих трудов, на которые ссылаются во «Всеобщей истории», в которой Библия играет такую выраженную центральную роль). Наша практика издания до настоящего времени вынужденно учитывала только внутреннюю часть этого дискурсивного элемента, но не так, будто бы мы были средневековыми читателями, столь же хорошо знакомыми с соответствующими трудами. Однако сейчас появляется возможность виртуальных связей, возможно, имитирующих эти ментальные и физические связи. То есть теперь мы больше не обязаны представлять рукописный текст и документ исключительно как что-то внутренне связанное, но также можем сделать его частью цепи понимания, соединения элементов на разном расстоянии от отметок в рукописи, способных потенциально стать объектами текстовых и связанных с памятью подсказок читателю. В том ограниченном смысле, в котором я использовал эти понятия, то, что изменилось, – это не сам документ, который остается прежним, и даже не текст, в смысле возможных значимых толкований, – чтение все еще может быть линейным, поперечным, логическим или раздражающим, как всегда. Скорее речь идет о том, как эти вещи объединяются – образующаяся негативная диалектика, по выражению Эггерта, содержащаяся в вечно временном и всегда условном труде. Новизна цифрового издания заключается, следовательно, в концептуальных рамках, в которых оно функционирует – в возможности понимания элементов труда как части самодостаточного внутренне связанного целого и как звена цепи более широкого смысла, выходящего за его пределы. Возможно, здесь заключается эпистемологический прогресс, издание более широкого смысла (условного) произведения, а не (только) текста. И создание таких изданий становится как пропедевтическим, так и сущностным вопросом – другими словами, такие издания будут предоставлять не только новые знания, но и новый способ восприятия этих знаний. На первый взгляд, это может показаться осуждением печатных изданий и физически существующей книги, но это далеко не так. На самом деле это призыв к цифровым издателям перестать пытаться делать то, что печатные издания делают гораздо лучше, и сосредоточить свое внимание на других ментальных практиках чтения. У нас есть вековой опыт создания физически существующих книг, которые едва ли могут быть улучшены применительно к достижению соответствующих целей. Материальность и удовольствие от чтения, связанные с ними, имеют уникальную ценность. Амбиция корпуса трудов круга Альфонсо Х свидетельствует, что способ, которым чтение может работать в иной последовательности вещей, еще не достигнут в подходах XXI в.
Инес Фернандес-Ордоньес Эрнандес
Новое критическое издание «Истории Испании» Альфонсо Х
В 1906 г. Рамон Менендес Пидаль издал выдающийся исторический текст, составленный по приказу Альфонсо Х Мудрого, который он неверно назвал «Первая всеобщая хроника» (PCG) (переиздания без изменений в 1955 и 1977 гг.). Подзаголовок, добавленный Менендесом Пидалем, – «История Испании, составленная по приказу Альфонсо Мудрого и продолженная при Санчо IV в 1289 г.» – гораздо больше соответствует оригинальному заглавию произведения и опубликованному тексту. В издании содержится лишь часть «Истории Испании» Альфонсо Х, как в свое время показал Диего Каталан[1288]. Издание Пидаля базировалось на рукописях EE E1 (RBME, Y-I‑2) и E2 (RBME, X–I‑4), которые уже более ранней критикой отмечались как лучшие свидетели текста[1289]. Тем не менее их текст имеет очень разную природу. Первый, E1, это оригинал, вышедший из скриптория Альфонсо, который содержит беловую копию текста в его первой редакции, известной как «Изначальная версия» (ок. 1270–1274 гг.). Второй, E2, это рукопись середины XIV в., включающий несколько текстов, и в нем сочетаются материалы разного происхождения: времен Альфонсо Х и более поздние. Только две первые тетради рукописи E2 (они идентифицируются как первый раздел E2, E2a) относятся к эпохе Альфонсо Х, поскольку изначально принадлежали E1, из которого их извлекли в середине XIV в. для того, чтобы составить кодекс E2
