званием ветерана, раненного на войне, хотя, кажется, установлен факт, что он никогда не был на передовой, а его ранение приписывается случайности во время учений. После этого Муссолини вновь возглавил газету «Пополо д’Италия», а в 1919 г. основал фашистское движение. В действительности это новое политическое объединение, состоявшее из отщепенцев и авантюристов и имевшее в своей основе исключительно разнородную и демагогическую программу, было типичным побочным продуктом дезориентации общества послевоенных лет, а то небольшое влияние, которым это движение пользовалось, являлось отражением «похода на Фиуме» Д’Аннунцио, ибо Муссолини был одним из наиболее громогласных защитников и глашатаев этой акции. На выборах в ноябре 1919 г. фашисты смогли выставить свой список кандидатов лишь в Миланском округе и получили там смехотворную поддержку — немногим более 4 тыс. голосов. Именно после этого Муссолини всерьез задумался о том, чтобы оставить политическую деятельность и посвятить себя какому-нибудь из своих многочисленных увлечений — от авиации до театра, — к которым он, как ему казалось, имел призвание.

В первой половине 1920 г. фашистское движение все еще оставалось в целом ограниченным и незначительным явлением. Единственным городом Италии, где оно смогло укрепиться, был Триест, который по многим аспектам являлся исключением из правил: близость Фиуме, подчинение режиму военной администрации и особенно постоянное напряжение между славянским и итальянским населением, только усилившееся с концом австрийского посредничества, — все это делало Триест необычайно благоприятным местом для ярко выраженного националистического движения, такого, как фашистское. При услужливом соучастии местных властей первые фашистские бригады начали громить места собраний славян, нападать на палаты труда и держать в осаде рабочие кварталы, ожидая, когда можно будет применить такие же методы на остальной территории страны.

Однако эти ожидания были бы, разумеется, обмануты, если бы внезапное начало экономического кризиса не создало в Италии исключительно благоприятную обстановку для развития фашистского движения. Способность рабочего движения к сопротивлению сильно ослабла, возросшие и усилившиеся авторитарные наклонности правящих слоев и привилегированных классов, наличие и неорганизованность широких масс безработных, refoulement[428] мелкой буржуазией рабочего и социалистического движения — сочетание всех этих факторов облегчило первые шаги и успехи фашизма. Несомненные политические способности и чутье Муссолини, глубокий кризис государства и либерального правящего класса довершили остальное. Длительный экономический кризис, который, как многие надеялись или боялись, должен был породить революцию, вместо этого привел к реакции: ситуация в Италии в 1921–1922 гг. во многом предвосхищала то положение, которое сложилось в Германии в годы, непосредственно предшествовавшие приходу нацистов к власти.

Фашисты приходят к власти

Важный дебют фашистских отрядов состоялся в Болонье — цитадели социалистов — 21 ноября 1920 г. По случаю вступления в должность новой социалистической городской администрации местные фашисты смогли спровоцировать серьезные инциденты и создать в городе атмосферу гражданской войны. С этого момента в деревнях Эмилии-Романьи и Тосканы началось беспощадное сражение фашистских отрядов с социалистическими и рабочими организациями, распространившееся затем и на другие области страны. В первые месяцы 1921 г. не проходило почти ни дня, чтобы газеты не сообщили о том, что где-то была подожжена Палата труда, ограблен кооператив, о социалистических или даже республиканских вождях, которых заставляли пить касторку и «изгоняли» из городов. Это была провинциальная война, со всем сектантством и ожесточением провинциальной борьбы, но, кроме того, это была классовая борьба, не считавшая удары. Ненависть, которую землевладельцы Эмилии-Романьи, финансировавшие отряды действия (squadre d’azione), питали к своим крестьянам, была не меньшей, чем ненависть националистов Триеста к славянскому населению, — ненависть инстинктивная, почти расовая.

Однако успех карательных экспедиций и фашистских рейдов не был бы возможным без круговой поруки и одновременно без поддержки армии и исполнительной власти. Многие префекты и генералы соревновались в том, кто чаще закрывал глаза на акты насилия и агрессии, совершавшиеся фашистами, однако с особой жестокостью зверствовали в ответ на возможную реакцию с противоположной стороны. Ответственность за защиту фашистских бригад ложилась в основном на плечи военного министра в кабинете Джолитти, бывшего социалиста Иваноэ Бономи, который возглавил правительство в июле 1921 г. Тем не менее тот факт, что военные, префекты, министры и даже сам Джолитти покровительствовали или, по крайней мере, не препятствовали действиям фашистов, не должен восприниматься как знак и доказательство того, будто политический класс Италии проявил готовность допустить фашизацию государства и смириться с положением дел. В действительности общим для многих политиков той эпохи было убеждение, что фашизм из-за неоднородности своей программы и социального состава, а также из-за того, что он являлся скорее эмоциональным, чем политическим движением, обречен на недолгую жизнь и будет разрушен изнутри. Им можно неплохо воспользоваться, а потом в подходящий момент избавиться от него.

Муссолини также хорошо отдавал себе отчет во внутренней слабости и противоречивости фашистского движения. В отличие от Д’Аннунцио он не верил в риторику своих слов и был далек от того, чтобы принимать желаемое за действительное. Очень скоро Муссолини понял, что без конкретной и близкой перспективы фашизм может войти в полосу кризиса и исчезнуть как только изменится кратковременная политическая конъюнктура, которой он был порожден. Такой перспективой мог быть только захват власти и отождествление фашистского движения и государства. Однако, чтобы достигнуть этого результата, следовало придать фашизму больше «респектабельности», очистив его от наиболее экстремистских элементов. С лета по ноябрь 1921 г. Муссолини ведет в своей партии успешную борьбу против «левых» течений в фашизме, возглавлявшихся бывшим республиканцем из Эмилии-Романьи Дино Гранди; успокаивает монархию, сначала приглушая свои прежние республиканские высказывания, а потом открыто отрекаясь от них; заслуживает доверие промышленников, провозглашая политику цельного экономического либерализма; наконец, отказывается от своих прежних антиклерикальных убеждений и говорит о всемирной католической миссии Рима. В Ватикане не остались совершенно равнодушными к этому соблазну: новый папа Пий XI, избранный в феврале 1922 г., отказавшись от поддержки Церковью ИНП и ее боевого вождя дона Л. Стурцо, внес вклад в конечную победу фашизма.

Мало-помалу фашизм стал казаться благонамеренным людям более респектабельным, падали воздвигнутые против него препятствия и преграды. Один за другим представители старого либерального правящего класса — и прежде всего Саландра, глава интервенционистского лагеря, — передавали оружие фашистам или сами переходили на их сторону. Некоторые, подобно Джолитти, до последнего момента питали иллюзии, что могут контролировать ситуацию, и ввязались в непростую игру полемики, переговоров и торга, которой легко управлял Муссолини. При каждой «победе»