места от врагов. Как можно сомневаться, что будет иначе?

Наконец, когда раздутое полуденное солнце зависло в сером небе, они добрались до окраины Эрнисдарка и теперь стали лишь частью огромной толпы: во время медленного марша Мегвин и ее «войска» многие риммеры вышли из лагерей посмотреть на диковинное представление, и вскоре возникло ощущение, что их сопровождает целая армия захватчиков. Все вместе — а собралось около тысячи человек — направлялись по узким спиральным улицам Эрнисдарка в сторону королевского дворца Таиг.

Когда они подошли к большому открытому пространству на вершине холма, Скали из Кальдскрика их уже ждал, стоя перед огромными дубовыми дверьми Таига. Риммер был одет в темные доспехи, словно готовился к сражению, вороний шлем он держал в руке. Скали окружала городская гвардия: целый легион мрачных бородатых мужчин.

Многие из подданных Мегвин в этот последний момент почувствовали, как их покидает мужество. Риммеры Скали держали заметную дистанцию — а люди из отряда Мегвин замедлили шаг, потом и вовсе стали останавливаться. Но сама Мегвин и еще несколько человек — старый Краобан, неизменно сохранявший верность, один из них — продолжали идти вперед. Мегвин шла без страха и колебаний в сторону человека, который покорил и жестоко подчинил себе ее страну.

— Кто ты такая, женщина? — потребовал ответа Скали.

Его голос оказался на удивление мягким, с легким намеком на заикание. Мегвин слышала его лишь однажды — Скали кричал возле убежища эрнистирийцев на горном склоне, сообщая им о том, что у него находится изуродованное тело ее брата Гвитинна — но и того ужасного раза оказалось достаточно: крик или шепот, Мегвин узнала голос, и она его презирала. Острый нос, из-за которого Скали получил свое прозвище, торчал с широкого обветренного лица. Мегвин отметила про себя, что у него внимательные и умные глаза без намека на доброту, но Мегвин на нее и не рассчитывала.

Наконец она оказалась лицом к лицу с тем, кто уничтожил ее семью, и она обрадовалась своему ледяному спокойствию.

— Я Мегвин, — заявила она. — Дочь Ллута-аб-Ллитинна, короля Эрнистира.

— Который мертв, — коротко добавил Скали.

— Которого ты убил. Я пришла сказать, что твое время закончилось. Тебе следует покинуть эту землю, пока боги Эрнистира тебя не наказали.

Скали окинул ее внимательным взглядом. Его солдаты усмехались, ситуация казалась им забавной, но Острый Нос относился к ней иначе.

— А если я этого не сделаю, дочь короля? — осведомился он.

— Тогда твою судьбу решат боги. — Она говорила совершенно спокойно, хотя в ее сердце кипела ненависть. — И твоя участь не будет легкой.

Скали некоторое время продолжал смотреть на Мегвин, а потом махнул солдатам.

— Отведите их в загон, — приказал он. — Если они будут сопротивляться, убивайте сначала мужчин.

Солдаты — теперь они уже открыто хохотали — начали окружать людей Мегвин. Один ребенок заплакал, и к нему почти сразу присоединились другие дети.

Когда солдаты стали грубо подгонять людей, Мегвин почувствовала, что ее покидает уверенность. Что происходит? Когда вмешаются боги? Она оглядывалась по сторонам, ожидая, что молнии ударят с неба или разверзнется земля, чтобы проглотить тех, кто ее оскверняет, но ничего не происходило. Она отыскала взглядом Дайавен. Глаза прорицательницы были закрыты, губы беззвучно шевелились.

— Нет! Не прикасайтесь к ним! — вскричала Мегвин, когда солдаты направили копья на плакавших детей, чтобы заставить их вернуться в строй. — Вы должны покинуть нашу землю! — Она кричала, призвав на помощь всю свою веру. — Такова воля богов!

Но риммеры не обращали на нее внимания. Сердце Мегвин колотилось так быстро, словно намеревалось выскочить из груди. Что происходит? Неужели она стала жертвой какого-то непостижимого обмана?

— Бриниох! — закричала она. — Мурхаг Однорукий!

Но небеса не отвечали.

Первые рассветные лучи солнца просачивались сквозь кроны деревьев, слабо мерцая на раскрошенных камнях. Отряд из пятидесяти конных рыцарей и сотня пехотинцев миновали еще одну разрушенную стену, шаткое сооружение из покосившихся, покрытых снегом блоков, сиявших всеми оттенками розового; казалось, еще немного, и они оживут. Отряд двигался в молчании и вскоре начал спускаться в сторону ледяного озера, разрисованного синими и серыми полосами белого пространства за внешним рядом деревьев, похожего на испачканную красками тряпицу художника.

Хелфгрим, лорд-мэр, повернул голову в сторону руин, хотя это оказалось совсем не просто: его руки были привязаны к луке седла.

— Вот каков он, город Светлых.

— Ты можешь потребоваться мне, чтобы указывать путь, — резко сказал Фенгболд, — но из этого не следует, что я не могу сломать тебе руку. Я больше ничего не желаю слышать о «городах Светлых».

Хелфгрим повернулся, и по его губам пробежала мимолетная улыбка.

— Мне кажется, глупо проехать мимо такой потрясающей картины и не взглянуть на город, герцог Фенгболд.

— Можешь смотреть сколько пожелаешь. — И он бросил мрачный взгляд на своих солдат, словно предлагая им разделить любопытство Хелфгрима.

Когда они добрались до берега замерзшего озера, Фенгболд посмотрел вверх, убрав черные волосы с лица.

— Так, тучи собираются. Хорошо. — Он повернулся к Хелфгриму. — Лучше всего сделать это в темноте, но я не настолько глуп, чтобы доверить слабоумному старику искать дорогу, когда ничего не видно. Кроме того, Леждрака и остальные должны отвлечь нашего врага с другой стороны, чтобы Джошуа было чем заняться.

— Я в этом не сомневаюсь. — Хелфгрим бросил на герцога тревожный взгляд. — Милорд, позвольте моим дочерям ехать рядом со мной?

— Зачем? — Фенгболд с подозрением посмотрел на Хелфгрима.

Старик ответил после короткой паузы.

— Мне трудно ответить на этот вопрос, милорд. Я верю вашему слову, пожалуйста, не сомневайтесь. Но я боюсь, что ваши люди — ну… если рядом не будет вас, герцог Фенгболд, могут обидеть моих дочерей.

Герцог рассмеялся.

— Надеюсь, ты не боишься за их добродетель, старик? Если я не ошибаюсь, дни их девичества давно миновали.

Хелфгрим вздрогнул.

— Даже если и так, милорд, вы проявите доброту, если успокоите отцовское сердце.

После недолгих размышлений Фенгболд свистом подозвал пажа.

— Исаак, скажи солдатам, которые охраняют женщин, чтобы привели их ко мне. Не думаю, что они будут возражать, если дальше им придется ехать рядом со своим господином, — добавил он ради старика.

Юный Исаак, который, казалось, только и ждал шанса оказаться подальше, поклонился и устремился обратно по влажной тропе.

Вскоре появились солдаты. Дочерей Хелфгрима не стали связывать, но каждая сидела в седле перед вооруженным солдатом, подобно невестам хирка — говорят, девушек часто похищали во время ночных рейдов и бесцеремонно увозили, бросив поперек седла, точно мешок с пшеницей.

— С вами все в порядке, дочери? — спросил Хелфгрим.

Младшая плакала, но вытерла