себя алкоголем, а затем принялись поджигать еврейские дома. Под покровом ночи творились неописуемые ужасы, многие евреи были забиты до смерти или брошены в огонь, многие женщины подверглись насилию. Частное расследование, проведенное впоследствии, выявило более двадцати случаев изнасилования еврейских девушек и замужних женщин. Только двое из пострадавших признались прокурору в своем несчастье. Другие признавались в своем позоре наедине или вовсе скрывали его, опасаясь испортить свою репутацию.

Лишь 27 апреля, когда вновь вспыхнул погром, власти решили положить ему конец. Везде, где появлялась беспорядочная банда, ее немедленно окружали солдаты и казаки и отгоняли прикладами винтовок. Кое-где приходилось стрелять в этих людей-зверей, и некоторые из них были ранены или убиты. Быстрота, с которой погром был подавлен на второй день, неопровержимо доказывала, что, если бы власти были настроены так, бесчинства можно было бы подавить в первый день и преступление пресечь в зародыше. Равнодушие властей привело к сносу около тысячи еврейских домов и предприятий, что повлекло за собой денежные потери в несколько миллионов рублей, не говоря уже о десятках убитых и раненых евреев и большом количестве изнасилованных женщин. В официальных отчетах эти оргии разрушения были вежливо обозначены как «беспорядки», а «Императорский вестник» ограничил свой отчет об ужасах, учиненных в Киеве, следующим извращающим правду сообщением:

26 апреля в Киеве вспыхнули беспорядки, направленные против евреев. Несколько евреев получили побои, а их магазины и склады были разграблены. Утром следующего дня с помощью войск беспорядки были подавлены, и пятьсот человек из числа бунтовщиков были арестованы.

Более поздние лаконичные сообщения ближе к фактам. Они устанавливают число арестованных бунтовщиков не менее четырнадцати сотен и упоминают о ряде лиц, раненых при подавлении бесчинств, в том числе об одном гимназисте и одном студенте университета. Однако даже в этих более поздних депешах нет упоминаний о еврейских жертвах.

4. ДАЛЬНЕЙШИЕ ВСПЫШКИ НА ЮГЕ РОССИИ

Варварство, проявленное в метрополии юго-запада, передалось с силой заразной болезни всему региону, эпидемия погромов охватила около пятидесяти деревень и ряд местечек Киевской губернии и прилегающих к ней Волынской и Подольской губерний.

Еврейское население города и окрестных деревень, насчитывавшее около десяти тысяч душ, в меньшей степени испытало на себе все ужасы, творившиеся в Киеве. Только на второй день, 4 мая, войска приступили к прекращению насилия и грабежей, которые происходили в городе и привели к многочисленным убитым и раненым. В соседней деревне тридцатилетняя еврейка подверглась нападению и была замучена до смерти, а семилетний сын другой женщины, спасшийся бегством, был зверски убит за отказ перекреститься.

Во многих случаях погромы были инициированы вновь прибывшими великорусскими «бригадами босоногих», которые, закончив свое «дело», бесследно исчезали.

Такая же орда бродяг прибыла на вокзал Бердичева.

Но в этом многолюдном еврейском центре их встретила на вокзале многочисленная еврейская стража, которая, вооруженная дубинками, не давала приезжим «артистам» выйти из вагонов, в результате чего им пришлось повернуть назад. Этот редкий случай самообороны стал возможен только благодаря снисходительности местного полицейского комиссара, или Исправника, который с большим вниманием моргнул при попытке евреев защитить себя от мятежников. В других местах подобные попытки самообороны пресекались полицией; иногда они усугубляли ситуацию. Так было в городе Конотопе Черниговской губернии, где в результате самообороны евреев чернь перешла от грабежа к убийству. В деревнях невежественные крестьяне добросовестно исполняли свой «погромный долг», будучи убежденными, что он был навязан им царем. В одной деревне Черниговской губернии произошел следующий характерный эпизод. Крестьяне деревни собрались для своей разрушительной работы. Когда сельский начальник, или староста, призывал крестьян разойтись, последние требовали письменной гарантии, что они не будут привлечены к ответственности за невыполнение имперского «приказа» избить евреев. Эта гарантия была дана им.

Однако скептически настроенные крестьяне еще не убедились и, чтобы убедиться вдвойне, разрушили шесть еврейских домов. В разных деревнях священникам было чрезвычайно трудно убедить крестьян в том, что никакого «приказа» о нападении на евреев не отдавалось.

Череда весенних погромов завершилась трехдневным бунтом в столице Юга Одессе (3-5 мая), в которой проживало 100 000 евреев. Ввиду огромного сброда, который обычно встречается в порту въезда такого размера, бесчинства толпы могли бы принять ужасающие размеры, если бы власти не помнили, что задача, возложенная на них, заключалась не в том, чтобы сформировать почетный эскорт бунтовщиков, как это и было в Киеве. Полиция и военные силы Одессы нападали на бунтующие полчища, раскинувшиеся по всему городу, и в большинстве случаев удавалось отогнать их. Еврейской самообороне, организованной и возглавляемой еврейскими студентами Одесского университета, удалось в ряде случаев отбить кровожадные толпы от ворот еврейских домов. Однако, когда полиция начала производить аресты среди уличной толпы, она не провела черту между защитниками и нападавшими, в результате чего среди восьмисот арестованных оказалось сто пятьдесят евреев, заключенных по обвинению в ношения огнестрельного оружия. На самом деле «оружие» евреев состояло из дубинок и железных прутьев, за исключением очень немногих, у которых были пистолеты. Арестованных погрузили на три баржи, которые отбуксировали в море, и несколько дней держали в этой плавучей тюрьме.

Одесский погром, приведший к уничтожению нескольких районов города, населенных бедными евреями, не удовлетворил аппетитов дикой толпы, чье воображение было воспламенено рассказами об «успехах», достигнутых под Киевом. Толпа угрожала евреям новым бунтом и даже расправой. Паника, вызванная этой угрозой, побудила многих евреев бежать в более мирные места или вообще покинуть Россию. Такой же незаконченностью отмечены погромы, происходившие одновременно в нескольких других городах, находящихся в ведении генерал-губернатора Новороссии. В начале мая деструктивная энергия, характерная для первого периода погромов, пошла на убыль.

В «боевых действиях» русских варваров наступило затишье, продолжавшееся до июля месяца того же года.

ГЛАВА XXII АНТИЕВРЕЙСКАЯ ПОЛИТИКА ИГНАТЬЕВА

1. НЕУСТОЙЧИВОСТЬ ВЛАСТИ

В начале мая 1881 года известный дипломат Николай Павлович Игнатьев был призван царем на должность министра внутренних дел. Будучи в свое время послом в Константинополе и во все времена воинствующим панславистом, Игнатьев ввел во внутреннюю политику России систему дипломатических интриг, заслужив тем самым незавидное прозвище «отца лжи».

В программном циркуляре, изданном им 6 мая, говорилось, что главная задача правительства состоит в «искоренении мятежа», т. е. в ведении борьбы не только с революционным движением, но и с духом либерализма в общий. В связи с этим Игнатьев воспользовался случаем охарактеризовать антиеврейские эксцессы в следующих типичных фразах: Движение против евреев, вскрывшееся в последние дни на Юге, есть печальный пример, показывающий, как люди, в остальном преданные Престол и Отечество,