очевиден не сразу, но в итоге общая сумма налога составила всего 19.304 фунтов стерлингов, что было не намного больше, чем стоимость погашения вынужденных кредитов, привлеченных для финансирования флота. В результате к июлю не осталось денег на оплату бретонской экспедиции, и для нее не были набраны ни корабли, ни войска. Дату высадки пришлось отложить до осени[513].

Видя, что перспектива триумфального возвращения ускользает, Иоанн IV пошел на самую большую авантюру в своей карьере. Примерно в середине июля 1379 года он объявил о своем намерении немедленно отправиться в Бретань почти без сопровождения. Он предложил взять заложников у бретонцев для собственной безопасности и взять с собой всего семьдесят английских солдат, горстку бретонцев и ни одной лошади. Совет Ричарда II, похоже, принял это изменение планов с некоторыми сомнениями. Они назначили двух своих представителей сопровождать герцога: сэра Ричард Эббербери, до недавнего времени капитана Бреста и авторитета в бретонских делах, и гражданского юриста Уолтер Скирлоу, восходящую звезду дипломатического отдела английской королевской Канцелярии. Иоанн IV должен был согласиться на то, чтобы его вели эти люди. На самом деле они должны были следить за ним и договариваться с Бретонской Лигой о сделке, которая отвечала бы более широким стратегическим интересам Англии. Согласно сообщениям, позднее распространившимся в Бретани, которые почти наверняка были правдивыми, Совет также потребовал обещания, что Иоанн IV вернется в Англию в сентябре, чтобы принять командование более крупной экспедицией. 22 июля 1379 года Иоанн IV и его небольшая компания отплыли из Саутгемптона вместе с двумя адмиралами и тридцатью девятью кораблями флота Ла-Манша в то место, которое первоначально планировалось как обычный прибрежный рейд в устье Сены. 3 августа, поздно вечером, они подошли к Сен-Мало[514].

Английский флот проплыл в линию мимо города при попутном ветре, направляясь к каналу, ведущему в устье реки Ранс. Кастильские и французские галеры, по-видимому, стояли на берегу либо во внутренней гавани, либо к югу от города в бухте Бас-Саблонс. Они не пытались перехватить ведущие корабли, которые представляли из себя большие укрепленные суда под командованием сэра Хью Калвли. Но как только они прошли мимо, галеры направились к транспортным судам, большинство из которых были простыми грузовыми баржами, следовавшими позади с мебелью, арсеналом и сокровищницей герцога. Галеры атаковали транспортные суда из пушек, наводя ужас на экипажи и нанося серьезные повреждения. Катастрофы удалось избежать только тогда, когда Калвли повернул свои корабли назад и, взяв галс под ветер, сумел соединиться с остальным флотом. Большая высота бортов английских кораблей дала им преимущество над галерами. Французские и кастильские экипажи понесли тяжелые потери от стрел, выпущенных англичанами с башен и мачт, и в конце концов были вынуждены отступить и укрыться в гавани. Пушки устанавливались на кораблях уже несколько лет, но это было одно из самых ранних зафиксированных морских сражений, в котором они сыграли значительную роль. Сражение также продемонстрировало слабость всего галерного флота, даже в эпоху пороха, в борьбе с большими парусными кораблями. К ночи весь английский флот стоял на якоре в Рансе у замка Солидор, который прочно контролировала Бретонская Лига. Иоанн IV отправил гонца на берег, чтобы тот сообщил местным лидерам Лиги о прибытии герцога. В течение короткого времени берег был занят бретонскими войсками, и на него пожаловала толпа доброжелателей из окрестных мест[515].

Внезапное появление Иоанна IV в Бретани застало французов врасплох. Первые контингенты армии Людовика Анжуйского только начинали собираться на границе в двадцати пяти милях отсюда. Сам герцог Анжуйский уехал на консультации с королем и его советниками в королевский замок Монтаржи, расположенный к югу от Парижа, где правительство временно укрылось от чумы, свирепствовавшей в столице. Единственным видным представителем короны в регионе был коннетабль, который находился в цитадели Сен-Мало со свитой из 200 человек, достаточной для защиты города, но недостаточной для того, чтобы помешать продвижению Иоанна IV в глубь материка. Из Монтаржи герцог Анжуйский поспешно написал виконту Рогану, приказывая ему немедленно отправиться в Сен-Мало и загнать бывшего герцога обратно в море. Роган получил это послание только 6 августа, и ему потребовалось три дня, чтобы собрать своих солдат. Немногие другие бретонские дворяне смогли бы добиться даже такого результата. 9 августа Роган отправился из своего замка в Ла-Шез во главе 400 воинов[516].

Иоанн IV разыграл свои карты с непревзойденным мастерством. Сразу после высадки на берег он разослал циркуляр баронам Бретани, объявляя о своем возвращении и призывая их явиться к нему в Динан, обнесенный стеной город в устье реки Ранс в пятнадцати милях к югу от Сен-Мало. 6 августа Иоанн IV вошел в Динан и расположился в монастыре францисканцев. Большая часть знати региона уже находилась в городе. В течение следующих нескольких дней прибыло еще около девяноста человек, которые привели с собой военные свиты. 9 августа Иоанн IV смог председательствовать на Совете, который мог бы сойти за общее собрание бретонской знати. Отсутствовали только Оливье де Клиссон, который находился в цитадели Нанта, и виконт Роган, который со своими людьми находился в одном дне пути от города и чьи намерения были еще неясны. Роган не сразу понял, что уже слишком поздно загонять Иоанна IV обратно в море. Поскольку сила восстания росла с каждым днем, даже самые знатные дворяне были вынуждены склониться в сторону ветра, если они хотели сохранить свое влияние и своих сторонников. Ги де Лаваль уже отказался от своей сделки с герцогом Анжуйским и подчинился Иоанну IV. Когда, 10 августа, Роган достиг Динана, он оценил ситуацию и сделал то же самое, предоставив все свои силы в распоряжение Иоанна IV. Оба, и Лаваль и Роган, были явно напуганы собственной смелостью и отчаянно пытались избежать бесповоротного разрыва с королем Франции, по крайней мере, до тех пор, пока направление событий не станет более ясным. Даже после того, как они подчинились Иоанну IV, они писали герцогу Анжуйскому, чтобы уверить его в том, что все это была диссимуляция. Отделить правду от лжи в этом случае не так-то просто.

Некоторые из тех, кто был с Иоанном IV в Динане, несомненно, покинули бы его при первых признаках неудачи. Но по мере того, как партия герцога набирала обороты, а Людовик Анжуйский не вмешивался, им становилось все труднее отступать. Иоанн IV дал им мало оправданий для измены и сделал многое, чтобы очистить с себя от старой критики. Он пообещал, что будет править, опираясь на советы и рекомендации дворянства, и отказаться от своих английских советников. "Я поверю в это, когда увижу", — заметил Бертран Дю Геклен, когда ему доложили об этом. Тем не менее, 10 августа, в день подчинения