военные и морские операции и в то же время пытаться создать финансовые резервы. Таким образом он достиг пределов налогоплатежности своих подданных. Даже нынешний уровень налогообложения вряд ли можно было поддерживать долго. Слабеющее здоровье Карла V усугубляло его беспокойство. Деспотичный налоговый режим, который он создал, тревожил его душу и грозил оставить его молодому сыну в наследство горькую враждебность общества, когда он взойдет на трон. Необходимо было найти другие источники дохода. В последние годы жизни Карл V все чаще обращался к королевским владениям, сильно пострадавшим от войны, уменьшенным за счет пожалований друзьям и советникам и неэффективно управляемым его слугами. Конфискация владений Карла Наваррского в Нормандии показала путь. Аннексия Бретани стала бы самым крупным присоединением территории к короне после аннексии Лангедока за столетие до этого. Это позволило бы ему присвоить герцогские доходы, управление которыми было еще хуже, чем его собственное, но которые потенциально были очень прибыльными. И это позволило бы ему взимать военные налоги в герцогстве на той же основе, что и в других провинциях, которые напрямую управлялись короной[501].

Карл V, похоже, не ожидал яростного сопротивления, которое его проект вызвал среди бретонской знати. Первой о своем несогласии заявила Жанна де Пентьевр. Она была возмущена, поскольку указ о конфискации уничтожил бы права не только Иоанна IV, но и ее сына как его законного наследника. Когда Парламент рассматривал обвинения против Иоанна IV, она поручила своим адвокатам выступить против этого процесса. Но их возражения были отклонены. У Жанны было много союзников. Главные дворяне Бретани были подчеркнуто лояльны короне с тех пор, как Иоанн IV перешел на сторону англичан, но они также были убежденными сторонниками политической автономии герцогства, от которой во многом зависело их местное влияние. Они заявили, что не желают видеть Бретань поглощенной навязчивым административным и фискальным режимом Франции, "как Нормандия". Лидерами оппозиции в Бретани были Жан, виконт де Роган, и Ги, сеньор де Лаваль, оба давние сторонники дома Блуа и опытные политики с большими владениями в восточной и центральной Бретани. Они, как никто другой, могли понести потери, если герцогство исчезнет как политическая единица[502].

Весной 1379 года английское правительство столкнулось с собственным финансовым кризисом. Двойная субсидия 1377 года была предназначена для финансирования решительного наступления на Францию в следующем году. Но к тому времени, когда неумелый канцлер Адам Хоутон, епископ Сент-Дэвидса, выступил перед Парламентом в октябре 1378 года, все средства были потрачены. Парламент заседал в Глостере, непопулярном месте, которое было выбрано главным образом для того, чтобы избежать гнева лондонской толпы. Заседание было омрачено серьезной неудачей Джона Гонта при Сен-Мало. Это было плохое время для того, чтобы просить еще одну субсидию. Большая часть выступления Хоутона была посвящена недостойным упрекам в адрес подкупщиков, распространявших клевету на офицеров короля.

Защищать позицию правительства пришлось стюарду королевского двора Ричарду, лорду Скроупу из Болтона, способному политику, который пользовался всеобщим уважением. Столкнувшись с враждебно настроенными членами Палаты Общин, Скроуп применил смесь твердости и такта. Его главной темой было количество и географическое распространение врагов Англии. Скроуп понимал беспокойство и неуверенность, вызванные набегами французов и шотландцев. Он предположил, что война была в основном оборонительной, и подчеркнул тяжелые расходы на гарнизоны: 24.000 фунтов стерлингов в год для Кале, 12.000 для Бреста и "большие суммы" для Шербура, Бордо и Байонны в дополнение к растущим расходам на оборону Ирландии, шотландской границы и южного побережья Англии. По словам Скроупа, каждый пенс из субсидий и пошлин на шерсть был потрачен на законные военные операции. Палата Общин не поверила и потребовала предъявить счета и назначила комитет для их изучения. Отчеты более или менее подтвердили слова Скроупа, но только открыли новые возможности для жалоб на общую стратегию. Парламентарии признали, что большие суммы на экспедицию Джона Гонта в Сен-Мало были потрачены на благородное предприятие, несмотря на неутешительный результат. Но, как и многие критики военных расходов, как до, так и после, они не могли согласиться с тем, что большая часть любого военного бюджета неизбежно расходуется на накладные расходы, а не на наступательные операции. Они выявили не менее 46.000 фунтов стерлингов неправомерных расходов, около 30% от общей суммы. Большая часть из них ушла на гарнизоны и посольства. Такие операции, заявили они, не относятся к тому типу grant voiage et forte guerre (большой поход и решительная война), который они имели в виду, предоставляя двойную субсидию. Скроуп возразил, что береговые гарнизоны во Франции были важнейшими передовыми базами, и что их наличие было главным, что мешало французам перенести войну в Англию. Парламентарии были настроены скептически, и возможно, справедливо. Они указали на то, что правительство уже два года получало субсидии на содержание гарнизонов и отказалось предоставить еще одну только через год.

Министры короля восприняли это плохо. Согласно одному отчету, они пригрозили создать комиссию по трейлбастону, прибыльной, но крайне непопулярной процедуре, не использовавшейся уже в течение многих лет, в соответствии с которой королевские судьи были уполномочены совершать поездки по графствам, налагая суровые наказания за реальные или предполагаемые случаи насилия и посягательства на владения короля. Если эта угроза действительно была произнесена, блеф был не оправдан. Правительство получило лишь скромное и временное повышение ставки пошлины на шерсть, которая, по расчетам, составляла не более 4.000 фунтов стерлингов за полный год. Главным итогом работы Парламента в Глостере стала отставка канцлера Хоутона через неделю после начала заседаний, после чего был смещен весь постоянный Совет и заменен новым, третьим по счету после воцарения Ричарда II. Парламент был спешно распущен в середине ноября, пока не случилось еще худшее[503].

В результате на лето 1379 года не было запланировано никаких военных операций. Когда Большой Совет, который традиционно занимался стратегическим планированием на год, собрался позже обычного в феврале 1379 года, ему сообщили, что казна пуста и ничего нельзя сделать. Однако даже без агрессивных планов Англия не могла стоять на месте. В конце ноября произошел короткий, но досадный инцидент, когда горстка шотландцев ночью прорыла ход в подвалы замка Бервик, главной английской крепости на шотландской границе, и расправилась с гарнизоном, когда тот спал. Граф Нортумберленд в течение десяти дней штурмом отбил крепость и казнил виновных. Но это дело стало драматическим предупреждением об опасности допущения снижения численности гарнизона. Стоимость содержания Кале росла. Шербур и Брест срочно нуждались в пополнении запасов. Сэр Джон Невилл в Гаскони, имея в своем распоряжении менее 1.000 солдат, большинство из которых были задействованы на гарнизонной службе, умолял о подкреплении и деньгах[504]. В Вестминстере Большой Совет рассматривал морскую войну как первый вызов своим ограниченным средствам. Недавно были назначены два