выступил Ричард Скроуп, на этот раз в качестве канцлера. Скроуп говорил о ставших уже привычными темах, о больших расходах, общественной опасности и низких налоговых поступлениях. Но он не забыл и о подозрениях парламентариев в Глостере и предложил им назначить комиссию пэров для самостоятельной проверки финансов правительства. По его словам, им будут представлены для изучения все счета и они будут иметь право без предупреждения входить в правительственные учреждения для проведения расследования. Они не найдут ни скрытых тайников с деньгами, ни нераскрытых источников дохода, ни коррупционных переводов в королевский бюджет. Комиссия была назначена должным образом и провела большую часть месяца, зарывшись в счетах правительства и похоже, осталась довольна результатом.

Переломный момент наступил с прибытием в Вестминстер в середине мая послов Бретонской лиги. Бретонцы обнаружили герцога Иоанна IV, заседающим среди лордов в качестве графа Ричмонда. Похоже, им не составило труда убедить его присоединиться к их планам. Более сложным вопросом было то, какую роль сыграют англичане в его возвращении. Иоанн IV не мог появиться в Бретани во главе английской армии, не оттолкнув от себя большую часть бретонской знати и, вероятно, все города. С другой стороны, он не хотел, вернувшись на бретонскую землю, оказаться во власти своих новых друзей, некоторые из которых всего несколько месяцев назад были его злейшими врагами. Инстинкт подсказывал ему, что возвращаться в Бретань без большого собственного вооруженного отряда слишком опасно. Такого же мнения придерживались герцог Ланкастер и другие советники Ричарда II. Они, естественно, больше заботились об интересах Англии, чем об интересах Иоанна IV. Уже через несколько дней после прибытия бретонцев они заговорили о том, чтобы отправить Иоанна IV обратно в Бретань с предполагаемой экспедиционной армией в 4.000 человек. В обмен на эту помощь и доставку в Бретань они предложили назначить его лейтенантом Ричарда II в герцогстве и обязать его перенести военные действия во Францию, как только он будет уверенно владеть страной[510].

Предполагая, что армия будет получать жалование за шесть месяцев службы, ожидалось, что кампания такого масштаба будет стоить 50.000 фунтов стерлингов сверх других обязательств правительства. Это была значительная сумма, эквивалентная стандартной парламентской субсидии и соответствующему гранту от церкви. Начались трудные и длительные переговоры с представителями Палаты Общин. В конце концов, их убедили, что открывающиеся перспективы стоят затраченных средств. 27 мая 1379 года Палата Общин утвердила не стандартную субсидию, а подушный налог, второй эксперимент такого рода. Как и его предшественник 1377 года, новый налог должен был взиматься по ставке четыре пенса с человека. Но, помня о непопулярности предыдущего налога, парламентарии внесли некоторые изменения. Они повысили возраст, с которого взимается налог, с четырнадцати до шестнадцати лет и освободили от уплаты налога замужних женщин. Они также добавили грубо градуированный подоходный налог для более обеспеченных слоев населения. Были определены 22 категории налогоплательщиков, которые, как считалось, могли позволить себе заплатить более четырех пенсов. Они облагались по ставкам, рассчитанным на коммерческое и профессиональное сословия в городах, которые не несли военной службы и, как считалось, легко выходили сухими из воды при старом режиме стандартных налогов на движимое имущество. Ставки варьировались от пяти фунтов для судьи (что более чем в два раза превышало ставку самого богатого адвоката) до шиллинга для владельца небольшого трактира. Граф платил четыре фунта, а рыцарь — один. Джон Гонт и Иоанн IV занимали особую категорию. Они платили по десять марок (6 фунтов 13 шиллингов 4 пенса). Церковь, которая успешно избежала предыдущего подушного налога, была вынуждена ввести собственный эквивалентный подоходный налог по круто дифференцированным ставкам, что сильно ударило по епископам и большим монастырям. Финансовые чиновники правительства были очень уверены в себе. Они предстали перед Парламентом, чтобы принести клятву, что при таких ставках налог даст достаточно средств для финансирования бретонской кампании, а также для погашения принудительных займов. Они были столь же оптимистичны и в отношении сроков. Ожидалось, что оценка будет завершена и первая половина субсидии будет собрана в течение месяца[511].

В июне 1379 года переговоры Иоанна IV со своими подданными стали достоянием внимания французского правительства. Карл V аннулировал полномочия своих уполномоченных. Вместо них он назначил своего брата Людовика Анжуйского, который с весны находился на севере страны. Герцогу была выделена армия численностью почти 2.500 человек. Часть этой армии была передана под командование герцога Бурбонского и немедленно направлена в Авранш, где он мог прикрыть Котантен и северное побережье Бретани, если англичане попытаются высадить там войска. Восемь кастильских галер, которые в июле достигли залива Сен-Мало, были поставлены охранять подходы к полуострову со стороны моря. В арсенале в Руане кораблестроители усердно трудились над завершением строительства новых гребных баланжье и ремонтом и оснащением остальных. Но, несмотря на эти военные приготовления, инструкции герцога Анжуйского были более мирными. Было сказано, что лучше попытаться смягчить недовольство бретонцев тактом и вернуть замки герцогства подкупом. Это почти наверняка отражало предпочтения самого Людовика Анжуйского. Его опасения по поводу конфискации Бретани были хорошо известны. Кроме того, у него было много друзей и родственников, которые теперь занимали видное место в рядах повстанцев, включая его тещу Жанну де Пентьевр. В начале июля он разместил свой штаб в пограничной крепости Понторсон на северо-восточной границе Бретани и начал переговоры с лидерами Бретонской Лиги. Дипломатия Людовика вызвала разногласия среди бретонской знати, как, несомненно, и предполагалось. Первыми отделились самые влиятельные сторонники лиги. Роган и Лаваль, которые никогда официально не присоединялись к Лиге, но публично поддерживали ее цели, вернулись к прежнему союзу с короной. Сомнения в том, вернется ли Иоанн IV вовремя, и перспектива того, что он придет с большой английской армией, вероятно, были главными факторами в их решении. Жанна де Пентьевр, возможно, последовала бы их примеру, если бы у нее была такая возможность. Она проезжала через Динан со своим сыном Генрихом по пути в Понторсон, когда местные лидеры Лиги ворвались в город со своими сторонниками и не позволили ей уехать[512].

В Англии планы возвращения Иоанна IV в Бретань наталкивались на обычные административные и финансовые препятствия. Налог, первый взнос которого должен был поступить в конце июня, начал поступать только в августе, и первые отчеты сборщиков говорили о том, что суммы окажутся намного меньше уверенных прогнозов казначейства. Совет объяснил это небрежностью и некомпетентностью оценщиков. Но все свидетельства говорят о том, что на самом деле это было вызвано грубыми заблуждениями со стороны Палаты Общин и чиновников казначейства, которые их консультировали. Они недооценили эффект от повышения налогового возраста и освобождения от налога замужних женщин и сильно переоценили количество плательщиков налога по более высокой ставке. Полный масштаб бедствия стал