И глава советского государства тут же задремал.

Кирпиченко озадаченно спросил у сотрудника охраны:

— Что же делать?

— Скорее толкай его, — зашептал тот, — пока он не захрапел!

Лишенный сна Ворошилов, дождавшись, пока Хрущев договорит, стал предлагать один тост за другим и пытался чокаться с арабскими гостями. Арабы же, вспоминал Кирпиченко, сидели как в воду опущенные и искоса поглядывали на Насера, не зная, как реагировать. Хрущев, понимая, что арабы при таком стечении народа пить точно не станут, выхватил у Ворошилова из рук рюмку с водкой и сам ее выпил за здоровье гостей. Климент Ефремович обиделся...

7 июня 1958 года на заседании президиума ЦК разбирали телеграмму советского посла в Париже, который излагал недовольство французских коммунистов публичным заявлением Ворошилова.

На приеме в финском посольстве 29 мая Ворошилов сказал корреспондентам, что если генерал Шарль де Голль придет к власти, то отношения между двумя странами будут хорошими. Слова Климента Ефремовича, формального президента страны, воспринимались как поддержка со стороны Советского Союза. Коммунисты требовали опровержения.

Кандидат в члены президиума и секретарь ЦК Екатерина Алексеевна Фурцева сказала, что Ворошилов не имел права говорить о де Голле «до определения нашей линии». Это нанесло удар по французской компартии. Леонид Ильич Брежнев предложил осудить поступок Ворошилова как самовольство, из-за которого разгорелся скандал.

— Вас надо строго осудить и предупредить, — грозно сказал амбициозный Николай Григорьевич Игнатов, член президиума и секретарь ЦК.

Председатель Комитета партийного контроля Николай Михайлович Шверник разговоривал с маршалом по-свойски:

— Ты начинаешь упираться, от этого толку не будет. Не сопротивляйся. Иногда ты вольничаешь.

Но Ворошилов твердо следовал принципу ни в чем не признаваться:

— С этими господами я никогда не разговаривал. То, что написано, выдумка. Моя вина, что вообще вступил в разговор. Повод дал для их разглагольствований. Виноват.

Члены президиума ЦК ограничились предупреждением.

Летом 1959 года в Москву приехал тогдашний вице-президент Соединенных Штатов Ричард Никсон. Его встречи в Кремле начались с официальной беседы в кабинете Ворошилова, председателя президиума Верховного Совета СССР. Потом гостя отвели в кабинет Хрущева.

Официальная цель поездки Никсона состояла в том, чтобы открыть в парке Сокольники первую в Советском Союзе американскую выставку. Когда советские руководители пошли смотреть выставку, Никсон и Ворошилов оказались впереди. Хрущев шел сзади. Никсон обернулся и пригласил Никиту Сергеевича присоединиться к ним. Хрущев с сардонической улыбкой ответил:

— Вы идите с президентом, а я знаю свое место.

В Москве Климент Ефремович с протокольными обязанностями справлялся. Появлялся на приемах с розовым, как у младенца, лицом, принимал верительные грамоты, беседовал коротко с послами. Но в заграничную поездку его одного посылать боялись. С ним обязательно ездил кто-то из членов президиума ЦК. Следили, чтобы немощный старец не наговорил лишнего.

В начале 1960 года в течение двух недель в Индии находилась советская делегация — Ворошилов, Фурцева и Фрол Романович Козлов, член президиума ЦК и первый заместитель председателя Совета министров. Формально Ворошилов был главой делегации, фактически — Козлов, которого Хрущев перевел из Ленинграда и сделал своей правой рукой.

9 февраля, через два дня после возвращения, на президиуме ЦК обсуждали итоги поездки. Козлов, докладывая, сообщил, что по вине Ворошилова были «недоразумения». Фурцева добавила, что, когда вышли из всемирно известного мавзолея Тадж-Махал в индийском городе Агре, недовольный «Климент Ефремович плюнул».

Сопровождавший делегацию первый заместитель министра иностранных дел Василий Васильевич Кузнецов, терпеливейший человек, пожаловался:

— Товарищ Ворошилов с претензией о себе заявлял, чтобы его больше показывали, обзывал меня подхалимом.

Тут министр Громыко, который всегда знал, что нужно говорить, перечислил все грехи Ворошилова на встречах с иностранными делегациями. Самым ярким примером были слова Климента Ефремовича на переговорах с президентом Италии Джованни Гронки и министром иностранных дел Джузеппе Пелла. Маршал, устав, сказал просто:

— Давайте кончать базар...

Никита Сергеевич, подводя итоги, предложил «считать полезной работу делегации», а относительно Ворошилова заметил:

— Самолюбие заедает товарища Ворошилова. Надо бы товарищу Ворошилову самому попроситься на отдых.

Через два месяца на президиуме ЦК Ворошилову вновь досталось. На сей раз за встречу с сыном Сталина.

Василий Иосифович Сталин был арестован 28 апреля 1953 года. 2 сентября 1955-го военная коллегия Верховного суда приговорила его к восьми годам лишения свободы за «злоупотребление служебным положением и антисоветскую агитацию».

11 января 1960 года с учетом плохого состояния здоровья его досрочно освободили.

Ему обещали трехкомнатную квартиру в Москве, военную пенсию, единовременное пособие в тридцать тысяч рублей и путевку в санаторий на три месяца. Но ничем этим Василий Сталин практически воспользоваться не успел.

9 апреля с Василием Сталиным по-отечески беседовал Климент Ефремович Ворошилов, корил его за выпивки:

— Я тебя знаю со дня, когда ты появился на свет, приходилось нянчить тебя. И я желаю тебе только добра. Но сейчас буду говорить тебе неприятные, плохие вещи. Ты должен стать другим человеком. Ты еще молодой, а вот какая у тебя лысина. У отца твоего не было, хотя он дожил до семидесяти четырех лет. Все это потому, что ты ведешь слишком бурную жизнь, живешь не так, как нужно. Ты носишь фамилию великого человека, ты его сын, и не должен это забывать...

Василий Сталин каялся и просил дать ему работу.

Хрущеву беседа Ворошилова со Сталиным не понравилась. 15 апреля он устроил обсуждение, все, как один, накинулись на Ворошилова, хотя ничего дурного Климент Ефремович не сделал. Но члены партийного руководства поняли, что Хрущев заказал проработку Ворошилова...

— Василий Сталин — это антисоветчик, авантюрист, — говорил Михаил Андреевич Суслов, член президиума и секретарь ЦК. — Надо пресечь его деятельность, отменить указ о досрочном освобождении и водворить его обратно в заключение. А создается впечатление, что вы, товарищ Ворошилов, эту мразь поддерживаете.

— Водворить в тюрьму, — поддержал Суслова Николай Игнатов. — Перерождение привело его к измене Родине.

— Василий Сталин оказался подлой, грязной личностью, — говорил Нуритдин Акрамович Мухитдинов, член президиума и секретарь ЦК, недавно переведенный в Москву из Узбекистана.

— Зачем товарищу Ворошилову надо было его принимать?

— Василий Сталин — предатель Родины, его место в тюрьме, а вы его приласкали, — отчитал маршала Фрол Козлов. — После беседы с товарищем Хрущевым он никуда не побежал, а после разговора с вами побежал в китайское посольство.

Василий Иосифович хотел просить китайское посольство разрешить ему поехать в Китай для лечения и работы. Отпускать сына вождя в Китай, отношения с которым