«Что там?» – спросила Евпатория.

«Что там?» – спросила Керчь.

«Здесь Сервер веры, – ответил я. – Понимаете, такой промежуточный уровень, в котором… – Я несколько раз формулировал мысль и стирал уже набранные буквы. Не поймут, казалось мне. И подобрал в конечном счете: – Здесь можно отдохнуть».

«Пустые залы, в которых нечего взять?» – ответила Тори.

Ее ответ меня озадачил еще сильнее. Мало того что не здоровалась, не интересовалась мною, так еще, похоже, и не понимала, что ей пишут.

«Тори. Это такой уровень. Я уже прошел второй, а здесь оказался еще промежуточный… Здесь просто никто не живет. Но отсюда по всей Башне… – Я подумал и стер. – Но технически этот уровень важен».

«И это все твои развлечения?» – спросила Тори.

«Что там с тобой случилось?» – недоумевал я.

«Это другой мир, понимаешь». – Я принялся снова писать, но на экране возникло сообщение от Керчи:

«Не понимаю, зачем ты пишешь все эти глупости. Я ведь просила просто рассказать, что у тебя там, наверху?»

Я не мог понять, что происходит, но это мне определенно не нравилось.

«Керчь, Тори, – я поставил в адрес их обеих. – Я же вам пишу. Здесь просто другой мир. Здесь есть некий Сервер, который чудесным образом поддерживает связь. Поймите, если я уйду отсюда, возможности поговорить с вами больше не будет. А я ведь отсюда уйду, потому что здесь нельзя оставаться надолго – говорят…»

«Фиолент, мне неинтересно читать то, что я и так знаю», – написала Керчь.

«Мне тоже, – тут же добавила Тори. – Ты изменился, Фи! Ты стал занудой».

«Да вы что, девушки? – писал я. – О чем вы?»

«Я и без тебя знаю, как мне тут жить и что делать. Ты пошел выше – и это твое дело. Оставь меня в покое!»

«Да, Инкерман, я тоже так думаю, – продолжила Керчь. – Отстань от меня, будь так любезен».

Должно быть, их вотзефаки выводили им что-то другое, совсем не те слова, которые я писал.

– Безумие какое-то, – громко сказал я. Хотел отложить устройство, но пришло новое сообщение.

«Не трать себя на эту переписку. Тебе пора».

Это была Фе. Я смотрел на экран с буквами и уже не понимал, стоит ли писать еще что-то.

«Издержки связи, – объяснила Фе, ответив мне на неозвученный вопрос. – А теперь собирайся. Ты, конечно, можешь остаться, здесь никто не мешает делать подобный выбор. Но сперва подумай – зачем? Сервер пронизывает всю Башню, обеспечивая ее в том объеме, в каком это необходимо. А задержавшись у него, ты можешь выгореть. Решай».

Я немного поспал еще – но новый сон был некрепким, нервным. Ворочался, злился на себя: оттого что не могу унять беспокойные мысли, прекратить думать хотя бы на миг. Расслабиться… Но я думал. Вспоминал.

Передо мной вновь проносились картины былого – севастопольской жизни. Снова вспомнилась окраина города, красивый автомобиль, и я стою возле него и заворачиваю сухой куст, закуриваю, мечтательно улыбаюсь. И так все красиво и просто. Почему я не остался там, где еще мог быть выбор? Отдых и труд, недалекие и небосмотры, катания, купания, курение… И Башня, возвышавшаяся над нами, – единственное, что нам в жизни незнакомо, неизвестно. Смутный выбор: принять ли ее декорацией, на фоне которой пройдет жизнь, или надеяться втайне на чудо – узнать, проникнуть внутрь, может, поселиться там?

А теперь нет ничего, кроме миссии. Наверное, человек и выполняет свою миссию потому, что у него нет ничего другого. Он даже выполняет ее лучше, эффективнее, когда нет выбора и он понимает, что ничего не выиграет, ничего не получит от того, что исполнит свою миссию. Что ему будет так же плохо или еще поплохеет и уж точно не станет лучше. И он рад бы задержаться где-нибудь, за что-то зацепиться, найти свое счастье в чем-нибудь другом. Но понимает, что это его не спасет. Не поможет. Миссия съест его, ничего от него не оставит и ничем не компенсирует потери. Просто выполнять ее – единственная форма жить.

И со мной тоже так, как бы ни хотелось отрицать это, прятаться – хоть в сон, хоть в Сервер. Я попал в ловушку с той поры, как пришел в Башню. И у меня нет выхода: туда, где я теперь, как и в любую западню, есть только вход.

Я вставал, прислушивался к звукам, прислонялся к холодной, затихшей и померкнувшей стене. Выходил в коридор, шел мимо других дверей, прикасался к кабелям. Но что бы я ни делал, нигде не находил подсказки – все вокруг было ко мне безразлично. Да и я был безразличен ко всему.

«Инкер, ты на третьем? Напиши мне, ты ведь можешь написать?»

Я вернулся в комнату, заперся и стал набирать в вотзефаке буквы.

«А ты что, внизу и пишешь? – отозвался друг. – Это, наверное, розыгрыш».

«Здесь чудесное место, есть связь!»

«Рад, что ты жив, дружище, – ответил Инкер. – Да, я сбежал со второго быстрее тебя, мчу все выше и выше…» – Я заметил, что эта фраза вполне могла быть шуткой, по крайней мере, Инкер явно улыбнулся бы, если говорил бы это вслух. Но он давно не прикреплял к своим сообщениям «желтых». Да и вообще никто не прикреплял.

«Хотя знаешь, – продолжил друг, – лучше бы я остался на Потреблении. Да, я иногда жалею».

«На тебя не похоже, – приободрил я. – Не кисни, ведь я скоро…»

«Меня не нужно утешать, пока что все нормально. Вот только… Знаешь, у меня есть подозрение, что нас обманывают. Нас всех крупно обманули там, внизу. И не прекращают это делать».

Мне стало не по себе. Признаюсь, меня самого посещали подобные мысли, и, надо сказать, все чаще. Но как я хотел заблуждаться, как я хотел, чтобы мне это только казалось! Инкерман рушил и эту надежду. А еще друг, называется!

«О чем ты?» – спросил я.

«Формально все уровни разные. Но, понимаешь, по своему содержанию, как бы тебе объяснить, они все хуже и хуже».

«А что с твоей лампой?» – спросил я.

«Что с ней? Да хрен с ней», – появилось на экране.

«Вы уже встретились с Фе?»

Инкерман – а вернее, экран вотзефака – молчал, хотя странно: о чем было думать? Вопрос ведь простой: либо да, либо нет.

«Ты ведь знаешь, – появились наконец буквы. – Она ждет только тебя».

Я, конечно, думал, не остаться ли тут, возле Сервера, без шумихи и прощаний, в секрете и тайне от всех. Думал не всерьез, но мысль то и дело мелькала. Сообщение от Инкермана развеяло эти, пусть