– Что ж, будем ждать, – согласился я. Что еще оставалось?

А ждать – значит думать. У меня накопилось много вопросов к девушке, которая сидела рядом. На одни я так и не получил ответа, другие даже боялся задать. Но сильнее всех прочих желаний мне хотелось говорить с нею о главном – о тех чувствах, что меня переполняли, о радости от нашей встречи, о нежелании больше прощаться. О тех вещах, что труднее всего говорить влюбленным. Да, это было невероятно, но я влюблялся в нее.

Конечно, я сказал другое.

– Как объяснить, что Сервер веры – здесь?

– А где же ему быть? – отозвалась девушка.

– В том-то и дело, – сказал я. – Он мог быть где угодно, но расположен именно так – между вторым уровнем, при этом тайно от его обитателей, и третьим, откуда сюда добираются поломники. Которых, судя по всему, не так уж и много.

– Поломники – люди тихие, – сказала Фе.

– Допустим, – согласился я. – Но почему этот уровень все-таки здесь? Ведь в Башне должна быть своя логика! В таком сооружении ничто не может быть случайно.

– Странно, что ты первым делом хочешь выяснить именно это. – Девушка слегка подвинулась на кровати, и, похоже, она сделала это специально, чтобы оказаться ближе ко мне. – Но на самом деле ответ прост. Без знания двух начальных уровней, без опыта жизни на них – пусть и минимального, – без понимания процессов, что творятся не только в залах, но и головах населяющих их людей, здесь, возле Сервера веры, делать нечего. Ты бы не понял ничего, если бы попал сюда сразу.

– Я и теперь не понимаю, – простодушно признался я.

– Тс-с… – Она мягко улыбнулась и приложила палец к моим губам, а я вновь поразился резким переменам, в который раз уже произошедшим с нею. – Понимать – это процесс, не результат. А выше, – Фе оторвала палец от губ и показала вверх, – нечего делать, не побывав здесь.

Фе улыбнулась и внимательно посмотрела на меня. Я решил подыграть и пододвинулся к ней. Она не стала отстраняться.

– Феодосия, – сказал я мягко, будто боясь спугнуть ее вопросом, который собирался задать. – Знаешь, что я на самом деле хотел бы выяснить первым делом? Что меня больше всего беспокоит?

– Знаю, – без колебаний ответила девушка. – Тебе не дает покоя, откуда мне все известно.

У меня перехватило дыхание – то ли от дерзкой близости наших губ, что уже становилось угрозой для разговора, то ли от того, что меня посвятят в тайну. Был ли я к ней готов? В Башне мне начинало казаться, что я готов ко всему, но то, что мне сказала Феодосия, не оставило этой мнимой готовности ни малейшего шанса.

– Я завербована, – прошептала девушка, обдав меня горячим дыханием.

Улыбка исчезла с моего лица, и, вдруг ощутив, как пронзил все тело холод, совсем как от прикосновения к кресту, я отпрянул.

– Что ты такое говоришь?

– Я – Башня, – сказала девушка и тут же улыбнулась. – Нет, я, конечно, не сама она, но для тебя…

– Что за чушь? – повторял я. Мне не хотелось верить услышанному, хотя я и не понимал, что это значит. Но гнал от себя страшные мысли: неужели и Фе?.. Неужели и с ней мы простимся?

– Я завербована, чтобы помогать тебе, – сказала она и взяла меня за руку.

– Завербована кем?

– Башней, – как ни в чем не бывало ответила Фе. – Ты здесь не справишься один, тебе необходима помощь.

– Но как это возможно? – не верил я. – Ведь мы всю жизнь, с самого выхода в мир почти, прожили вместе. Нет, не мы с тобой вместе, но мы все… Ты была призвана, как и все остальные. Ты избранная. Ты не могла прийти из Башни!

– Верно, – согласилась девушка. – Но я могла приходить в Башню.

– И что же, я не знал об этом? Никто не знал?

– Конечно, – в голосе Фе появилась необъяснимая радость. – Зачем кому-то знать? Тебя готовили к появлению здесь. И тебя ведут. Я веду тебя. Подумай, что могло бы случиться, не окажись я рядом с тобой в том лифте? В этой комнате?

– Но, Фе, – я ощутил приступ головокружения, во рту пересохло, и стало тяжело говорить, – допустим, это так. То есть это, конечно, так, я тебе верю. Но зачем?

– Ты особенный, – сказала она с гордостью. – Но ты сам не справишься.

– Я избранный, – поправил я.

– Все избранные, – парировала Фе. – А ты – особенный.

– В чем разница? – Услышанное вызвало у меня усмешку.

Фе гладила мою ладонь, сжимала в своей. Я впервые видел, чтобы она так сильно переживала. Но на ее лице была улыбка, и я не сомневался, что эта улыбка – счастливая.

– Не кокетничай, Фи, – сказала она. – Ты ведь слышал о севастополисте?

– Что-то слышал, – кивнул я.

– Ты – это он, – просто ответила девушка.

– Я – это я, – пусть возражение было слабым, но я не знал, что еще сказать.

– Это правда, – шептала Фе, словно в забытьи. – Ты – это ты. Ты – особенный.

– Но как ты попала в Башню? – спросил я. – Что ты делала здесь?

– Поверь, – ответила она. – Это не так уж интересно. Со мной вышли на связь, и я оказалась здесь. Дальше мне все объяснили. Я прошла обучение. И вот, – это казалось невероятным, но совсем недавно жесткая, решительная Фе даже начала заикаться, – мы все были приглашены сюда.

– Но… – Пораженный, я подбирал слова и пытался собрать воедино мысли. – Ты ведь понимаешь, в это совсем непросто поверить.

Она закивала и крепче сжала мою руку.

– Поэтому я говорю все это здесь, у Сервера, – тихо сказала она.

Я закрыл глаза и долго слышал ее шепот: «Просто поверь мне, поверь…» То ли она продолжала шептать, то ли я так пытался поверить. В тот раз мы не позволили с ней ничего лишнего, хотя за всю жизнь не бывали ближе друг к другу. Я в бессилии упал на кровать, она прилегла рядом, и мы долго смотрели в потолок.

Мне было о чем подумать.

– Они сюда не заглянут, они уже были здесь, – медленно сказал я, когда молчание стало совсем невыносимым.

– Наверное, – неуверенно отозвалась Фе.

– Наверное? Ты ведь все знаешь, ты завербована!

Она не отвечала и, как кажется теперь, поступала правильно: мне нужно было привыкнуть к этой новости, сжиться с нею, научиться воспринимать Фе иначе, пусть это «иначе» и могло быть каким угодно. «Но