– Давай останемся, – сказал я. – Отоспимся здесь перед дорогой. Я так устал.

– Можно, – тихо сказала она. – Но сразу после этого нам нужно будет уйти.

– Почему? Здесь ведь так хорошо. Мне еще не бывало так хорошо.

– Это оттого, что мы близко к Серверу.

– И потому, что я близко к тебе, – наконец сказал я ей то, что давно хотел. И был должен. – Ты знаешь, мне так хорошо. Здесь я нашел отдохновение. Я чувствую здесь счастье, настоящее.

Я растянулся на кровати и зевнул. Но Фе, наоборот, насторожилась.

– Тогда тем более нельзя задерживаться.

– Почему? – беззаботно спросил я.

– Помни, что это не уровень. Ты не поломник здесь, ты просто идешь наверх – по сути, мимо – своей дорогой. Сервер веры – испытание для несущего свет. Оставаться в прослойке нельзя; она питает всю Башню, все окольцовано, ток везде.

– Ты уже говорила, Фе, – прервал я.

– Если ты находишься здесь, – настойчиво продолжила девушка, – то получаешь все то же, что жители Башни в дальних ее уголках. Только куда в большем количестве. Пойми, это как облучение – здесь вера в концентрированном виде. Она необходима, особенно тебе в такой период. Но если здесь задержаться надолго, в тебе не останется ничего, кроме веры. И тогда ты можешь погибнуть.

Кажется, я уже слишком расслабился, и в голову лезла только всякая чушь.

– Интересно! Может, я еще вернусь сюда, – лениво сказал я. – Вдруг я стану поломником? Что бы ты думала обо мне, стань я поломником, а? Так же заботилась бы? Так же вела?

По-моему, девушка даже не задумалась над ответом.

– Ты никогда не станешь поломником, – произнесла она. – Ты и сам это знаешь.

– Послушай, – я повернулся на бок и погладил ее волосы. – А эти твои нити, капилляры, кабели… Они дотягиваются до Севастополя?

– До самого города? – Девушка не поняла или мастерски изобразила непонимание.

– До самого города, – повторил я.

– Нет.

– А почему?

– Туда не надо, – Фе пожала плечами. – Там и так жизнь.

Издержки связи

Будто бы я был не в Башне – а может, и в Башне, но в тех ее дальних краях, о которых еще ничего не знал. Я находился в огромной комнате с несколькими рядами длинных столов, которые возвышались один над другим. Везде были люди, сидевших на верхних рядах я едва мог разглядеть. Никто из них не был знаком мне.

Люди смотрели на меня, застыв на своих местах, – внимательно, выжидающе и даже как будто с вызовом. Я осмотрел лица сидевших ближе ко мне, прошелся по залу.

– Кто вы такие? – спросил я, не зная, что делать.

Я прошелся по комнате взад-вперед, и взгляды людей сопровождали меня, будто были прикованы, не могли оторваться от невидимой точки на моем теле.

– Может, кто-нибудь что-то скажет? – нервно спросил я.

– Мы ждем того же и от вас, – послышался голос из угла кабинета. Я увидел юношу с длинными волосами и в тонких блестящих очках. Приблизился к нему и ощутил смятение, желание немедленно отсюда выбраться. «Что-то здесь не так, – думал я. – Что-то не так».

– И что же, по-вашему, я должен вам всем сообщить?

То, что случилось потом, еще больше озадачило меня. Люди начали поочередно подниматься и громко, выговаривая каждое слово, произносили:

– Зачем вы нас здесь собрали?

– Я? Вас? – Несколько раз повторив вопрос, понял: ждать ответа совершенно бесполезно. Люди вставали с мест и повторяли одно и то же, застывали и снова смотрели. Мне стало жутко, и я выскочил из комнаты, захлопнул дверь и дважды повернул ручку.

«Зачем я это сделал? – думал, идя по длинному коридору с рядами дверей по обеим сторонам от меня. – Разве нужно было закрывать дверь?»

Я и понятия не имел, куда выведет меня коридор, но выбора пути, как часто случалось в Башне, не было. Наконец я вышел в полукруглый зал, в центре которого находилась цилиндрическая прозрачная шахта, а внутри нее неподвижно стояла такая же прозрачная со всех сторон кабина лифта. Шахта уходила вверх настолько далеко, что я не мог увидеть, где она кончается.

Войдя в лифт, я начал искать кнопки, но ничего похожего на панель управления здесь не было, стеклянные двери закрылись за мной, и лифт бесшумно устремился вверх. Чем выше поднимался, тем темнее становилось вокруг, и на какое-то мгновение мне показалось, что я парю в безвоздушном пространстве – не опираюсь на невидимый стеклянный пол, который возносит меня в неизвестность, а лечу.

Когда лифт остановился и двери раскрылись, я увидел круглый зал, в стенах которого не было ни окон, ни дверей. Поднял глаза наверх и разглядел небо, но не такое, как в Севастополе, солнечное и светлое, а черное, затягивающее и бездонное. Цилиндр шахты лифта оканчивался изящной стеклянной крышкой, и закрученная вокруг него спираль прозрачной лестницы предлагала пройтись по единственному маршруту – подняться на верхушку этого цилиндра.

Там стоял странный прибор: длинная трубка, закрепленная меж двух столбов. Один конец ее был тонким, другой – в несколько раз толще. Толстый конец смотрел в небо, хотя по всем известным мне данным именно он должен был перевесить.

Я подошел и осторожно наклонился, прищурил один глаз и приблизился к узкой стороне трубки. Там, внутри нее, располагалось увеличительное стеклышко, и едва я в него глянул, как почувствовал, будто проваливаюсь в огромное бездонное пространство. Вокруг меня сияли огромные белые шары, перемещались мутные световые пятна с длинными хвостами – что-то похожее привиделось в Прекрасном душе, но в том видении я смотрел снизу вверх с земли, из Севастополя, теперь же я словно сам оказался в небе.

И тогда, освоившись в глубинах темного неба, я вдруг заметил маленькую точку. Она была бесформенной и не летела, а словно плыла, покачиваясь, посреди черной пустоты. Я пригляделся и вдруг увидел, что с самого края плоскости вверх поднимается высокая фигура – на сей раз объемная и значительно превышающая по размеру саму плоскость, из которой «произрастала». Сперва я принял ее за столб, но по мере того, как этот невероятный островок приближался, начинал осознавать, в чем дело.

Кажется, это был Севастополь. Я видел очертания улиц, дома, торчащий стержень мола и две плескавшиеся лужицы по обе стороны от него, крошечный фонарик Точки сборки. А на другом краю из фиолетового поля пустыря вырастала темно-красная громадина Башни. Я хотел рассмотреть вершину Башни – что ее венчает, куда