Шрифт:
Закладка:
Ты скажешь, это так скучно, да, милый-милый Брайан?
Света переключилась на ленту новостей. Япония запустила третью серию экспериментов по выращиванию человеческих органов в свиньях для последующей трансплантации. Коммунисты раскритиковали проект о продаже дорогостоящих лекарств в кредит. Серега Уильямс репостнул комментарий Дудя с поддержкой и прибавил: «Всем слушать культурного министра». Ветеранка фемдвижа Любовь Калугина присоединилась к флешмобу и использовала кровь коровы вместо искусственной. Американские социалисты во главе с чокнутой Шурочкой Кортес официально предложили России выкупить тело Ленина, потому что им мертвый вождь ближе и нужнее.
Смерть, болезни, мертвецы. По логике, соцсети определяют настроение пользователя и подают ему правильный контент. Получается, Света сама тянулась к мертвечине? Или что-то не так с Интернет-алгоритмами?
Ну а что? Трупаки и разложение– это прямо ее. Влечет так, что воротит. От себя это еще худо-бедно скроешь, а от онлайн-платформ нет. Они взывают к твоему бессознательному, выясняют о тебе горькую правду и пихают тебе в лицо.
Света заметила, что не закрыла вкладку с фанатским сообществом After Cool Stories, и ткнула туда. В истории с суицидом появился новый персонаж– подруга Стивенса. Она обнаружила его в ванной без сознания, а в раковине валялся опустевший шприц. По словам девушки, музыкант боролся с героиновой зависимостью. «Скорая помощь» после найденного пульса сделала укол налоксона, и Брайана доставили в больницу. Там у него остановилось сердце.
В конце записи подчеркивалось, что информация неофициальная.
Какое смешное слово– «боролся».
Все встало на свои места. Любитель погонять по вене не справился с управлением и сорвался с обрыва. Смерть такая же заурядная, как и все его так называемое творчество.
Света походила по комнате, выпила вторую таблетку седативного и вернулась к компьютеру. В ленте всплыла цитата.
«Человек– пастух бытия».
Света понятия не имела, кто такой М. Хайдеггер, но с удовольствием растолковала бы умнику, что его хваленый пастух бытия– это не более чем раковая опухоль планеты.
Именно так. Все мы неудачники уже по факту рождения. Нас бросили в мир и наградили в насмешку чувством собственной важности и предчувствием, что вот-вот случится что-то торжественное и судьбоносное. У любого из нас не больше оснований причислять себя к знатокам бытия, чем у улитки.
Света представила, будто это она съела два сырых яйца в «КФС», и ее затошнило. Благо в аптечке завалялся активированный уголь. Вместе с ним Света приняла еще одну таблетку седативного.
Да почему, черт подери, оно не действует, а?
Ей велят потерпеть, не накручивать себя. Мол, депрессия– это не приговор, это надо пережить. Вот только с детства самым сильным ее желанием было сдохнуть. Сдохнуть, исчезнуть, прерваться. Так что надо пережить-то? Жизнь?
От всей этой дряни хотелось быстрее отмыться– в самом прямом смысле.
Света ополоснула душевую кабинку и разделась. В пупке свалялся серый комок, на бледном плече выскочило покраснение, как если бы там целый час скребли твердой стороной губки.
Света отвела взгляд от желтоватого налета на внутренних стенках душевой и отрегулировала напор. Скоро кабинку заполнило паровое облако, клонившее в тревожный сон. Воздуха не хватало. Свете показалось, что она потеряет сознание и, проломив тонкую дверцу, всем телом рухнет с высоты на бетонный пол. Рухнет и ударится головой об унитаз с несмываемым налетом. Света крутанула кран с холодной и спешно намылилась гелем.
Сквозь шум водяного потока почудилось, что в комнате заиграла мелодия смартфона. Опять папа!
Высунувшись из кабинки за полотенцем, Света застыла. Под запотевшим зеркалом, на раковине, рядом с мыльницей лежал шприц с героином. Ум подсказывал, что это зубная щетка. Таких шприцов не существует. Несмотря на осознание, что она творит безумие, Света метнулась из душевой, печатая мокрые следы на плитке, и начала ломать щетку на кусочки, лишь бы никто не воткнул иглу ей в вену.
Через минуту в пальцах осталась главная часть щетки– с бело-голубой щетиной. Света, не отдавая себе отчета, принялась яростно тереть локтевой сгиб сухими волокнами, наказывая себя за никудышность. С каждой секундой жесткая, как железная мочалка, щетина царапала сильнее и сильнее, истончая кожу и приближаясь к вене. Кожа зашлась красными пятнами и завопила, точно ее прижгли. Пламя побежало по сосудам, разнося боль по всем конечностям.
Очнувшись, Света отшвырнула остаток щетки и побежала в комнату. Гнусная игла уже погнала мутную коричневую смерть по венам. Левая рука, куда зарядили дозу, онемела выше локтя, а героин быстро расползался по синим сосудам. В ушах раздавалось нестерпимое шуршание, будто по мокрому лесу продирался зверь и шумели вековые деревья, и этот нарастающий звук шел изнутри. К горлу подступали невидимые когти, и Света действующую– не онемевшей еще правой– руку крепко прижала к ребрам, под которыми прыгало сердце.
Краем глаза Света отметила красный индикатор на ноутбуке– забыла выключить. Доволочившись в темноте до постели, она рухнула лицом в потолок, чтобы ни в коем случае не дать твари взять ее со спины. Кислород кончался, и Света слепо надеялась, что провалится в сон прежде, чем наркотик разорвет ее грудную клетку и вытолкнет взбесившийся кусок мяса, выплюнет изношенную мышцу.
Над ухом заиграла мелодия. Полностью омертвевшая к тому моменту левая шевельнулась, и Света потянулась к телефону. Дезодорант, стоявший на пути, полетел на пол.
–Светланыш, я тебя не разбудил? Ты не отвечала.
Света не смогла произнести ни слова.
–У тебя сегодня голос был… как бы это назвать… странный. Взволнованный. Как ты?
Вместо затверженного «все в порядке» Света выдавила:
–Вызови мне «Скорую». Мне плохо.
–Что стряслось? Давай я приеду.
–Приезжай, только сначала вызови «Скорую».
–Все-все, прямо сейчас же. Держись обязательно. Перезвоню сейчас. Не теряй сознание, ладно?
Света тяжело выдохнула и приподнялась на локте. Контуры комнаты медленно проступали в темноте.
Когда ее накрывало, Арина шла на сайт с авиабилетами. Изучала цены, следила за спецпредложениями, планировала отпуск. Мечта о спонтанном полете– чтобы бросить дела на середине и сорваться в никуда– будоражила воображение. Арина неоднократно прокручивала в голове набор сценок, предваряющих идеальное приключение. Вот она сдерживает улыбку перед озадаченным Сергеевичем, который на две, а то и на три недели лишается безотказной журналистки. Вот такси спешит в аэропорт, а вечно цейтнотная Арина на заднем сиденье жует дешевый хот-дог с толстой полоской кетчупа. Вот самолет, разогнавшись, отрывается от земли и по красивой диагонали набирает высоту, а с плеч Арины соскальзывают в пропасть и темный ангел, изводивший дурными воспоминаниями, и светлый, мучивший дедлайнами и обязательством звонить родителям каждые выходные. Крылатый корабль с приветливым персоналом уносит Арину в Чили, в Израиль, на Камчатку– куда-нибудь, где нет цейтнотов.
