Вечером, покончив со сборами, Гэндальф поднялся на вершину Ортханка, на смотровую площадку, чтобы на прощание окинуть взглядом Изенгард и окрестности. Здесь, на высоте трехсот футов над поверхностью земли, было ветрено и свежо, ледяные потоки горного воздуха с окрестных пиков дышали зимой, пронимая холодом до костей — но волшебник долго стоял, наблюдая за тем, как неторопливо заходит солнце, прячась за скалистый, нарезанный ущельями западный отрог Метхедраса, как, крадучись, незаметно наползают на Изенгард серые тени, поглощая последние красноватые отблески заката, как на темнеющем небе загораются крохотные искорки первых звезд. Наконец совершенно смерклось, и подножие Ортханка утонуло во мраке, словно в огромной чернильной луже. Из караульного помещения, находящегося возле ворот, выползла ленивая искра света — фонарщик с факелом в руке — и неторопливо двинулась вдоль стены; через каждую сотню шагов искра замирала, на секунду взмывала ввысь, тускнела — и раздваивалась. Большой огонь двигался дальше, а маленький, оставленный среди темноты, медленно разгорался, отвоевывая у мрака крохотный рваный островочек пространства…

— Любуетесь звездами, мастер Гэндальф?

Волшебник, вырванный из своих раздумий, стремительно обернулся.

Орк стоял в тени одного из каменных рогов, ограждавших площадку. Откуда, леший возьми, он тут взялся, Гэндальф вновь совершенно не услышал его бесшумной кошачьей поступи… Неприятно пораженный, волшебник спросил себя: не слишком ли он, старый глухарь, привык в последнее время полагаться на чуткость своего слуха?

— Гэдж? Вот так неожиданность! Что ты здесь делаешь?

— То же, что и вы… Поднялся подышать свежим воздухом.

Ну да, ну да, конечно, мрачно подумал Гэндальф. А кроме этого?

— Простите, если я вас напугал. — Орк, переступая с ноги на ногу, неуклюже улыбнулся. — Я просто не хотел вас беспокоить, вы так глубоко задумались… Саруман, я знаю, не любит, если я отрываю его от каких-то размышлений.

— Понятно.

Вновь повисла тишина — какая-то напряженная и неловкая, начиненная стеснением и тревожной недоговоренностью. Орк явно хотел что-то сказать, что-то, адресованное именно ему, Гэндальфу, но, по-видимому, ему требовалось время, чтобы собраться для этого с силами и достаточной решимостью.

Чтобы объяснить возникшую в разговоре тягостную паузу, он поднял глаза и сделал вид, будто внимательно разглядывает раскинувшуюся над головой сказочную картину звездных просторов. Гэндальф тоже взглянул на небо: здесь, на вершине Ортханка, не заслоненное ни крышами домов, ни ветвями деревьев, оно казалось близким, необъятным и величественным, как никогда.

— Изумительно… Правда, Гэдж? Головокружительное мрачное безграничье… Никакие самые роскошные своды королевских чертогов не сравнятся великолепием с этим черным, прекрасным, неразгаданным и властно зовущим к себе бескрайним привольем. Свободная, безбрежная, неподвластная разуму и захватывающая дух загадочная звездная бездна…

— Да уж, от одного этого слова мороз по коже, — зябко поёжившись, добавил орк. — Бездна — без дна… Там можно утонуть.

Гэндальф хмыкнул.

— Знаешь какие-нибудь созвездия? Вот там, прямо над нашими головами — Соронумэ, «Орел»… А чуть левее Вильварин — «Бабочка».

— Угу. Вон «Лебедь»… Хвост у него почти над крышей караулки.

— Вон та яркая белая точка над горизонтом — Ледяная звезда, самая большая звезда Севера. А Боргил красен, как капля крови… Чуть правее — Валакирка, «Серп Валар» или «Корона Дарина». Это созвездие было помещено на небо Вардой как вечное напоминание Морготу о могуществе Валар, знаешь об этом?

— Ну, слыхал… А вы правда в это верите, мастер Гэндальф?

— Во что?

— Ну… в то, что это именно Варда так постаралась? Со звездами?

— А ты — не веришь, Гэдж?

Орк пожал плечами.

— Не знаю… В «Айнулиндале» говорится, что звезды создала Королева Мира «музыкой творения» или чего-то в этом роде. Поэтому я и представлял себе звезды множеством таких крохотных сверкающих бриллиантов, рассыпанных по небесной сфере… Ну как-то так.

— А теперь, значит, ты так не представляешь?

Гэдж замялся.

— А что, если звезды вовсе не такие маленькие, как нам кажется, просто они очень далеки от нас, и поэтому с земли представляются такими крохотными?

Где-то внизу, у подножия Ортханка, прогрохотала по каменным дорожным плитам телега, заскрипели деревянные ворота, зафыркала и нетерпеливо застучала копытами лошадь. «А ну стой, пр-роклятая!» — с чувством сказал кто-то внизу, и легкий ветерок, подхватив голос говорившего, донес эту фразу до верхушки башни почти без потери мрачной и сочной выразительности.

— Ты сам до этого дошёл или… Саруман тебе подсказал? — помолчав, осторожно поинтересовался Гэндальф. — У твоего учителя существует своя собственная точка зрения касательно любого вопроса, но кто возьмет на себя смелость утверждать, что именно она — единственно правильная, верная и неоспоримая? А вообще тайны Эа настолько безграничны…

— Что я даже могу не соваться в них со своим скудным умишком? — Гэдж нервно усмехнулся. — Знаете, у Сарумана есть такое устройство, он его привез откуда-то с юга… большая полая труба со вставленными внутрь выпуклыми линзами… так вот, если посмотреть через эту трубу на какой-то отдаленный предмет, он, этот предмет, становится виден совершенно отчетливо, как будто находится совсем близко. И это устройство показывает, что на самом деле звезд на небе куда больше, чем это можно увидеть простым глазом. Так что Варде, видимо, на заре времен пришлось изрядно попотеть с их созданием… да и зачем, собственно, ей вообще понадобилось создавать столько звёзд, если их все равно никто не способен разглядеть? Ну хотя у неё-то, само собой, время на все это баловство было не ограничено… Да хотите сами взглянуть, мастер Гэндальф?

— Э-э… да, пожалуй, не отказался бы.

Покинув смотровую площадку, они спустились по нескольким дощатым ступенькам на лестницу, спиралью пронизывающую Ортханк сверху донизу, и остановились возле маленькой двери, ведущей в комнатушку, находящуюся под самой кровлей башни. «Вот здесь», — с затаенным волнением сказал Гэдж, снял засов и толкнул тяжелую створу плечом… но, против его ожиданий, дверца не поддалась — очевидно, помимо засова она была заперта еще и на замок. Орка это открытие явно привело в замешательство.

— Странно… дверь заперта! Но Саруман раньше никогда не закрывал её, я мог приходить сюда и глядеть в это «тайное око» сколько вздумается, хоть целую ночь. Зачем он её запер, не понимаю… — Он растерянно оглянулся на волшебника. — Пойду и спрошу у него ключ.

Гэндальф невесело улыбнулся. Чего-то подобного он и ожидал.

— Не стоит, Гэдж. Право, никакой нужды в этом нет. Раз он её запер, значит, имел на то свои причины… и, думается мне, одна из них как раз стоит перед тобой.

— Вы?

— Да, я.

— Но зачем…

— Не знаю. Вероятно, он не хотел, чтобы я лишний раз совал нос в его