совсем не вписывались в наши знания о палеолитических популяциях того же периода, известных в Европе на более южных широтах. Коллекции, собранные за эти годы исследований, хранились в Республике Коми. В Евразии в полярных широтах расположены четыре страны: скандинавская троица – Норвегия, Швеция, Финляндия – и огромная Россия, в состав которой входит множество автономных республик, в том числе такие северные, как Саха, Карелия, Коми, чьи названия уже звучат как приглашение в путешествие…

Немногим хорошо известна Республика Коми… Это маленькая территория чуть больше Германии на просторах великой России, пересеченная Северным полярным кругом. Республика Коми в основном покрыта обширным первозданным лесом. Это самый большой европейский лес, оставшийся в диком состоянии и признанный по этой причине объектом всемирного наследия ЮНЕСКО. Столица Республики, Сыктывкар, находится в тысяче километров на северо‑восток от Москвы, и насчитывает немногим более 200 000 жителей. Земли эти в силу их расположения на северо‑восточном конце Европы на протяжении всей истории всегда оказывались вне больших торговых путей, которые на западе Евразии пролегали в основном в южных широтах Европы, по Средиземному морю и на Ближнем Востоке.

Эта слепая зона европейского континента издавна находилась под влиянием Сибири и севера. Она явно демонстрирует то, что лингвисты, социологи или антропологи называют периферической зоной: пространство, отдаленное от больших торговых путей, сохранившее не только старинные структуры речи, но и некоторые культурные и технические традиции, которые давно исчезли в других местах. Таким образом, в археологических коллекциях этого северного края можно встретить ремесленные средневековые изделия, похожие на доисторические. Например, изумительные костяные гарпуны с зубьями, созданные в XII веке. Их форма и техника обработки отчетливо напоминают технологии, которые в остальной Европе перестали использовать как минимум 4000 лет назад, когда им на смену пришли быстро освоенные способы обработки металла. Такие костяные гарпуны распространены в ту же эпоху по всей Сибири, а также очень хорошо известны у инуитов. Наши полярные французские исследователи Поль Эмиль Виктор и Жан Малори наблюдали их использование еще в середине прошлого века.

Некоторые древние традиции, преодолевшие тысячелетия, на самом деле сохраняют память об уникальных технологиях, которыми мы разучились пользоваться. Наше собственное техническое развитие сопровождается безвозвратной потерей ценнейших знаний.

История, традиции, техники, знания не подчиняются никакой универсальной кривой. Они всегда вплетаются, в первую очередь, в местные процессы развития или становятся их результатом. Археолог может лишь отобразить традиции и технологии и проанализировать их эволюцию во времени. Эти традиции никогда не распространяются одинаково по всему континенту. Они опявляются раздробленно, в отдельных местностях, а некоторые технологии даже могут прорываться сквозь время, вопреки прогрессу, который в иных местах привел к потере красивейших форм традиционных ремесел. Это не значит, что народы, сохранившие эти ремесла, отсталые. На данном этапе очень важно осознать относительность и даже неравномерность понятия технического прогресса. Некоторые древние традиции, преодолевшие тысячелетия, на самом деле сохраняют память об уникальных технологиях, которыми мы разучились пользоваться.

Наше собственное техническое развитие сопровождается, таким образом, безвозвратной потерей ценнейших знаний. И мы оказываемся неспособными оценить по достоинству некоторые древнейшие техники, несравненно превосходящие многие из современных технологий. Эти слова забавны только для циников, беспечно относящихся к положению нашего общества в структуре когда‑либо существовавших на земле человеческих обществ.

В 1950 годах XX века Леви Стросс в потрясающем заключении к своим «Грустным тропикам» пришел к тому же выводу и привел пример техники защиты от холода у полярных народов: «Только в последние годы нам стали известны физические и физиологические принципы изготовления одежды и постройки жилищ у эскимосов и то, как эти принципы, незнакомые нам, а не какая‑либо привычка или особое телосложение, позволяют им выживать в суровых климатических условиях. Они оказались настолько бесспорными, что мы сразу поняли, почему улучшения эскимосских костюмов, предложенные исследователями, оказались бесполезными и даже вызвали обратный эффект. Решение коренных народов было превосходным, и, чтобы в этом убедиться, нам не хватало лишь познать его теоретические основы». Этот пример более высокого, чем наш, уровня технологий термической защиты может быть показательным для всех подобных случаев: как много знаний мы, оказывается, растеряли за все это время. Мы открываем их для себя заново, по чуть‑чуть, во всех технических отраслях: японские сейсмоустойчивые дома матия, сельскохозяйственные технологии с высокой урожайностью, точные прикладные знания о молекулах, вырабатываемых некоторыми растениями. Эти тысячелетние навыки еще остались у некоторых носителей древней памяти и вызывают зависть у крупной фармацевтической промышленности…

Наверное, именно эти мысли о структуре традиционных технологий, их эволюции, их замене пришли мне на ум, когда я открыл этот ящик впервые в феврале 2007 года. Я нашел в нем технически однородную коллекцию: несколько сотен предметов из обработанного камня. Но обработан он был по старинным неандертальским ремесленным традициям, так хорошо мне знакомым! Ящик за ящиком я открывал для себя коллекции Бызовой стоянки, местонахождения, расположенного на полярном круге и точно датированного многочисленными лабораториями возрастом… 28 000 лет.

28 000 лет? Это же просто‑напросто более 14 тысяч лет после исчезновения неандертальских древних традиций во всей Евразии. Элемент за элементом я узнавал технологии, орудия, стиль, умения, характерные для традиций, исчезнувших повсюду с вытеснением неандертальца. Бызовая и Янская стоянки практически одного возраста. Но Янская находится далеко, очень далеко на востоке, располагаясь на тех же полярных широтах, но на 3000 километров восточнее Сибири. Эти памятники объединяет общая хронология, северное положение и большой интерес к использованию мамонтов. Но тысячи, а то и десятки тысяч изысканных предметов, сделанных из материалов животного происхождения, – кулонов, ожерелий, чашечек, дротиков, браслетов, найденных на Янской стоянке, на Бызовой просто отсутствуют. Если мамонты на Янской стоянке почти исключительно использовались из‑за прямых бивней, при этом их мясо в пищу не употреблялось, то в то же самое время в двух тысячах километров, с другой стороны Урала, люди на Бызовой стоянке вовсе не интересовались обработкой бивней, оленьих рогов или костей. Исследование останков мамонтов показало, что на хоботных вели охоту. Анализ скелетов выявил очень четкие следы их эксплуатации: вскрытие грудной клетки, вырезание филейной части; эти разделочные действия показывают, что замечательные травоядные использовались людьми этой стоянки совсем в других целях. В Бызовой вместо интереса к прямым бивням прослеживается интерес к мягким тканям животного.

Скелеты неандертальцев очень редкие и ценные. Большинство из них обнаружены давно, когда методы археологических раскопок в пещерах были основаны на рытье киркой.

Две разные логики, однозначно отличающие Бызовую от ее сибирской сестры – Янской. Что касается каменных орудий, то их легко отнести к