— А Климова тебя понимает?

— У нее другой есть. А я так, родители дружат,— честно признался Борис.

— А-а-а,— посочувствовал Валерка,— а в классе все думают, что у вас, это самое... по-настоящему.

Когда Борис вышел от Валерки, утренние сомнения уже не терзали его, они отступили сами собой, под впечатлениями прожитого дня. Оказывается, когда помогаешь другим — себе тоже что-то берешь. А главное, с Валеркой, наконец, установлен мир.

РЯДОМ С ПОИСКОМ

На другой день Борис отправился к Антону Семеновичу. Но ему опять не повезло: у того было много ребят, в том числе Костя, Валерка с цветущим синяком и сосед Валерки, чудаковатый, по мнению Бориса, Алик Чолмоныев.

Ребята, как видно, только что пришли, потому что говорили азартно, все сразу. Они кого-то нашли и наперебой доказывали, что это именно тот, кого искали, и никто другой. Борис догадался, что это поисковая группа и что сейчас учителю будет не до него.

— Раздевайтесь, ребята,— пригласил Антон Семенович.— Все раздевайтесь. Материалы, документы с собой?

— С собой,— дружно ответила группа.

— Вот и хорошо. Заседание срочное. Проведем его у меня. Молодцы, дружно организовались, а главное — сами.

— Это Алик у нас организатор,— сказал Костя, снимая куртку.— Он такое говорит, такое...

— Молодец, Алик, широкая у тебя душа,— похвалил учитель.

«Зато глаза узкие»,— недобро подумал Борис, разозленный неудачным своим визитом. Он чувствовал себя лишним, а уйти было неудобно.

— Чего не раздеваешься? — мимоходом заметил Антон Семенович.— Ты ведь не гость у меня, за тобой не надо ухаживать. Можешь с нами поработать.

Такое обращение льстило самолюбию Бориса, пусть все слышат, как разговаривают друзья, и, чтобы еще больше подчеркнуть свою независимость, он отказался от предложения учителя.

— Спасибо. Я лучше почитаю в другой комнате.

— Твое дело. Читай,— согласился Антон Семенович.— Только не забудь заодно чайник для нас включить.

Борис полистал снятую с полки книгу, равнодушно пробежал глазами по строчкам — он пожалел, что отказался остаться с ребятами. Всегда у него так получается: в самое дурацкое положение ставит себя сам. Вот сейчас рядом, в другой комнате, горячатся ребята, он слышит их голоса, представляет выражение лиц каждого, но он не с ними.

— Нет, ребята, не ошибаюсь. Горами клянусь, эту карточку я сразу признал, когда увидел у Валерия. («Надо же, Валерку кличет «Валерием»,— опять с раздражением подумал Борис про Алика.)

— Рассказывай! Рассказывай скорее все, что знаешь,— торопили ребята,— все, что нам говорил.

— Не торопись, Алик. Спокойно,— советовал Антон Семенович, но и в голосе учителя Борис уловил нетерпение.

Алик сильно волновался. Говорил с большим акцентом, чем всегда.

— Не так я сказал. По-другому скажу. Карточка — другая. Мальчик — тот самый. Здесь ребенок как ребенок, в костюмчике. А на той — солдат маленький, во все военное одет. У нас на Алтае живет. Звезды любит. Стихи любит. Мой большой друг. Я спросил, кто на фотографии. Он и рассказал, что сыном полка был. А потом в школу мы его пригласили. Приходил... Здорово рассказывал!— Алик замолчал. Борис словно увидел, как заблестели его раскосые глаза. Но ребята торопили:

— Не отвлекайся, Алик. Говори. Кто он? Где сейчас? Что делает?

— То же, что и делал. Работает. Погоду предсказывает. Дома у него карт синоптических — уйма! Про него даже по телевизору показывали. Не верите? Клянусь горами! — Ребята засмеялись.

— Ладно, не клянись, верим. А живет он с кем, один?

— Зачем один? — простодушно возразил Алик, словно жить одному — это неприлично.— Семья у него, дети. Все, как положено. Жену с юга привез. Коса — во! Краси-и-вая... Звонкая, как ручей! Гибкая, как лоза! По-русски не очень говорит, но друг мой все понимает.

Дальше Алик так же восторженно рассказал, как она, то есть чья-то жена, решила в горах сад растить, как на юге, целыми днями в питомнике пропадала. Ох, и полюбили ее на Алтае!

Борис чувствовал, что рассказ Алика подходит к концу, и пошел в кухню готовить чай. А когда вернулся, то понял, что ошибся. Алика заставили рассказывать все сначала, со всеми подробностями: про карточки, про синоптика, про его жену, про выступление в школе и т. д. Шелестели странички записных книжек, ребята записывали. Потом зашуршали бумаги, задвигались стулья и все стихло.

«Неужели все так увлечены, что не вспомнят про меня? Даже Антон Семенович?»

Борису стало скучно без дела, он подошел к открытой двери. Все что-то рассматривали, склонив головы над круглым столом так близко, что образовалась куча мала. Со стульев свисали ноги в разноцветных носках, в том числе и ноги учителя в домашних шлепанцах.

«Это уже несерьезно»,— подумал про учителя Борис.

В прихожей тоже была куча мала из пальто, курток, шапок и валенок. Борис оделся, открыл дверь и вышел на улицу. Никто не оглянулся, не окликнул его.

МНОГО ШУМА ИЗ НИЧЕГО

Когда Антон Семенович объявил, что можно навестить Климову, Борис уже не удивился, что на свидание пришел почти весь класс.

Инка, похудевшая, побледневшая, вышла к ребятам такая смущенная, словно она в чем-то провинилась. А тут еще Топорков начал одолевать ее своим фразерством:

— Ну, как отдыхается? Спим, едим, ничего не делаем? Эх, не заведение, а мечта поэта. А мы вкалываем почем зря...

— Особенно ты! — хихикнули девочки.

— И я тоже, только скромно вкалываю, незаметно, как героиня, что в газете пропечатана.

Тут оживились все ребята, особенно девочки, и наперебой стали рассказывать Инке о том, как одна школьница в мороз спасла малыша, в общем, историю, которую она знала «от» и «до». Стало шумно, как на большой перемене, потом заспорили. «Вулкан», который, видимо, дымился еще в классе, теперь стал извергаться с новой силой. Каждому хотелось высказать свое мнение.

— Во, девчонка! Подвиг в мирное время!

— Да какой же это подвиг? Просто благородный поступок.

— Зачем тогда сторож на линейке выступал? Хоть говорил, не из нашей школы, а все равно приятно: из «нонешнего» поколения.

— Доброе дело — пусть все знают!

— Выходит, права девчонка, что не откликается?

— Конечно! Зачем афишировать