прошлой жизни… она запинается на этой фразе, горько улыбаясь… что в прошлой жизни так и не нашла времени выбраться в горы. Ох, да она дальше турецких пляжей и не выбиралась! Банально? Да. Но Валеру даже на это было крайне сложно уговорить… О, да. Сейчас Инга прекрасно понимает, что было совершеннейшей глупостью во всем подлаживаться под этого… в прошлом. И он, и Таня, и все остальные — в прошлом. Так не стоит и думать о них. Тем более, что теперь у неё прекрасная возможность смотреть, как лучи заходящего солнца скользят по камню скал, отражаясь от почти зеркальной поверхности. Видеть, как со стороны Долины, где Инга ещё не бывала, и не уверена, что побывает, медленно поднимается туман — утром он закрывает всё, начиная от дорожки к подъёмнику, превращая мир во что-то нереальное.

Как на облаке!

Хотя бы ради этого стоило попасть в другой мир… если забыть об обязанностях, которые к этому всему прилагаются, конечно.

Вечера прекрасны ещё и тем, что можно выдохнуть и урвать немного времени для себя. Инга тратит эти моменты на то, чтобы добраться до отгораживающей территорию поместья от пропасти стены — невысокой, примерно по пояс, сложенной из крупных разного размера и формы камней — и наблюдать за тем, как солнце медленно падает в Долину. Как постепенно темнеет небо, появляются первые звёзды. Дышать вечерним воздухом. Который, как ни странно, вовсе не разрежен, как должно бы было быть на такой-то высоте… или это тоже проявления магии? Впрочем, не так уж и важно. Достаточно и того, что можно вот так стоять, не боясь горной болезни, про которую Инга слышала только краем уха, когда одна из девчонок, работавших в фирме, рассказывала про своего парня, таскающегося по горам, наблюдать за перетекающим в ночь вечером и думать. Обо всём на свете, позволяя мыслям просто течь, не фиксируясь ни на одной из них.

Да, наверное, стоило бы продумывать стратегию по достижению хоть какого-то положения в местном обществе, но… вечера слишком ленивы, чтобы заставлять себя думать о чём-то конкретном. Вечера — они для того, чтобы отдыхать. В том числе и от планирования. Благо, на мысли время есть всегда — работа прислуги ни коим образом не связана с напряжением ума.

Инга чуть перегибается через стену, упираясь в неё ладонями. Старается получше рассмотреть скалы, покрытые мелкими цветочками, которые по большей части сливаются в единое полотно, не позволяя понять, какие они по отдельности. Жаль. Инга бы не отказалась поставить у себя в комнатушке вазочку с такими цветочками. Это бы хоть как-то сделало обстановку там более живой… Если пройти вдоль стены чуть дальше на юг, то можно добраться до каменоломни, где отбывает очередное наказание придурок-Царёв… Который ничему не учится. Определённо. Впрочем… пока что, наверное, не стоит с ним сближаться. Хотя…

Инга морщится, вспоминая, как хозяйка поместья ещё в первый день сказала, что между ними высокая степень родства. Примерно, как между сиблингами… На этом моменте хочется передёрнуть плечами — быть сестрой этого придурка явно не то, о чём Инга хоть когда-то могла бы мечтать. Но, увы, именно братом и сестрой их теперь и воспринимают вокруг.

Но, быть может, на правах «сестры» получится привить ему хоть немного понимания? Мозги, конечно, вряд ли отрастут, но мечтать никто не запрещает ведь? Ну, хотя бы вбить в пустую голову, что вести себя настолько по-идиотски — опасно для жизни и здоровья!

Но конкретно сейчас видеть его нет ни малейшего желания — слишком уж хороший вечер, чтобы портить его встречей с… тем более, что он же демонстративно будет делать вид, что не замечает её! Инга смотрит на зеленоватую полосу там, где не так давно скрылось солнце, и вдыхает слабый пока что аромат начинающих распускаться ночных цветов. Она прикрывает глаза.

И тут же распахивает их, услышав шаги с северной стороны. Там, где располагаются ворота, ведущие к подъёмнику… Инга чуть поворачивает голову — ровно настолько, чтобы можно было смотреть краем глаза, не выдавая себя — и видит ту самую девчонку, из-за которой они с придурком тут оказались.

Внучка хозяйки поместья. Которую, кажется, наказали за её выходку?.. А, да. Тогда же, когда в первый раз за то время, что Инга тут находится, в кухню сослали в наказание Эттле. Инга прищуривается и чуть кивает, одобряя решение хозяйки. Подобные глупости спускать с рук попросту нельзя. Иначе в следующий раз девчонка вполне может сотворить что-то похуже.

Девчонка только теперь замечает, что не одна, и испуганно охает, отшатываясь. Инга медленно поворачивается, стараясь улыбнуться настолько наивно, насколько хватит актёрского таланта…

— Доброго вечера, госпожа, — неуверенным тоном начинает она. Не в последнюю очередь и потому, что не помнит, как именно нужно обращаться к хозяевам. За то время, что она работает посудомойкой… и не только ей… Инга ни разу не встречала никого из хозяев. Даже эту вымороженную Тэйе, что является старшей над слугами дома, удалось увидеть от силы пару раз. Да и то — издалека. Не, Инга не жалеет об этом. Достаточно и того, что она видела её в первый день стоящей за левым плечом хозяйки с ошейником и браслетами…

— А… а, это ты! — хриплым голосом, в котором ясно чувствуются недавние слёзы, произносит девчонка. И что это? С родителями поссорилась или любовная драма? Что там у подростков бывает в таком возрасте?.. И как это обратить себе на пользу?.. — Как… как ты? Я…

— Не так плохо, как могло бы быть, — честно отвечает Инга, выбирая вариант, что девчонка поинтересовалась её самочувствием и так далее. Ну… если сравнивать с придурком, то она действительно прекрасно сейчас живёт! Не считая того, что рано или поздно… скорее, всё же рано… кожа на руках огрубеет от постоянной возни с водой. Как-то бы выспросить, существуют ли тут средства для смягчения кожи… у кого только? — У вас что-то случилось?

Девчонка уклончиво пожимает плечами и старается улыбнуться. Выходит достаточно жалко. Инга окончательно отворачивается от пропасти, опирается на стену выставленными назад локтями — хорошо, что рукава рабочего платья достаточно плотные, чтобы не бояться содрать кожу о неровности камня — и откидывает голову, чтобы посмотреть на небо с крупными звёздами. Молчит. Успокаивать она не умела никогда. Ни маму, которая старалась не показывать слабость, ни сестру, давившую по большей части на жалость. И не видит смысла в том, чтобы учиться этому сейчас. Зачем? Попытаться