— Разумеется, — кивает Тэйе. — Вам приказано отправиться в яму и добиться от вашего брата внятного рассказа о том, что произошло. Если ответы удовлетворят эйннто Трок. вы будете переведены на более высокую должность.

Вот как… Инга кланяется, и торопливо следует за Тэйе, небрежно приказавшей поторапливаться. Странно это. Если придурок что-то там натворил, да ещё и втянув в это эйн Лийниру, то и его, и саму Ингу должны сейчас если не казнить, то… вместо этого выходит, что у Инги есть возможность улучшить своё положение здесь? Что ж там конкретно произошло-то?..

Инга тихо выдыхает, стараясь не споткнуться о путающиеся в ногах юбки. Нет, как же бесят эти платья до пола! И это при том, что у прислуги они по вполне понятным причинам гораздо короче.

Но всё же… что там этот придурок натворил такого? И стоит ли его придушить на месте?

***

Лий сидит на самом краешке кресла и в десятый, наверное, раз разглаживает ткань светло-розовой юбки. На которой и так нет ни единой лишней складки. В комнате душно при том, что окна распахнуты настежь. Или это Лий так кажется? Она кидает взгляд на окно, думая, что было бы неплохо вот прямо сейчас выбраться наружу и…

— Тебе уже не десять лет, чтобы из окон скакать, Лийнира, — раздаётся голос из-за спины. Лий медленно оборачивается, радуясь тому, что не вздрогнула. — Тем более, что сегодня ты и так уже…

— Доброго вечера, бабушка. Мама сильно ругается? — Лий морщится, чувствуя дрожь в голосе. Вполне себе оправданную дрожь. Потому что попасться на глаза маме, если та всё ещё сердита, совершенно не хочется.

Бабушка пожимает плечами и, обойдя Лий, занимает кресло напротив. Кивком отсылает сопровождавшую её служанку. Лий провожает ту взглядом и ещё некоторое время смотрит на закрывшуюся дверь. Посмотреть на бабушку духу не хватает совершенно. Не тогда, когда она вот такая! Лий переводит взгляд обратно на юбку. Узор, кстати говоря, доживает последний сезон, если верить подругам… которым верить в последнее время вообще не хочется. Но в любом случае надо бы как-то намекнуть папе, что очень нужно обновить гардероб к началу зимних балов.

Если, конечно, после сегодняшнего получится хоть что-то выпросить… Лий морщится от того насколько стыдно за случившееся.

— Что… будет с…

— Пока что, как мне сообщил твой отец, парня отправили в проплешину, — пожимает плечами бабушка, откидываясь на спинку кресла. Это против правил этикета, но бабушке всегда плевать хотелось на какие-то там нормы. По крайней мере — в пределах её собственного дома… В проплешину?! Как же так?!

— Но он же… он же меня спас! — Лий подаётся вперёд так резко, что едва не падает на пол. Она вцепляется в подлокотники, едва не обламывая ногти.

— Детка, — вздыхает бабушка. — Когда вас нашли, ты была вся в крови на земле, а этот молодой человек стоял над тобой с совершенно безумным видом. А служанка рядом вопила так, что можно было подумать всё, что угодно.

— А мерзость вы рядом не увидели? — Лий обмирает от того, каким тоном это сейчас спросила. Это… так не говорят со старшими! Тем более, с родными. Но… Она опускает взгляд, сосредотачиваясь на рисунке ткани, и чувствует, как начинают гореть уши.

— Увидели, — совершенно спокойным тоном, как будто бы Лий и не допустила непочтительности, отвечает бабушка. — Но несколько позже… Пойми, пожалуйста. Никто пока что не собирается ничего делать с этим мальчиком. По крайней мере — до того момента, пока не будет выяснено всё, что там произошёл. Итак…

— Я пошла за мёрзлыми камешками, — начинает Лий, подцепляя золотую нитку на цветке в узоре юбки. Не стоит этого делать, но та ведь и так уже торчит? — Те, которые… ну, ты ведь и сама знаешь… — Лий косится на бабушку, которая чуть кривит губы в не до конца спрятанной улыбке. Какой — Лий не понимает. Но решает, что стоит договорить. Раз уж пока что бабушка не ругается… Хорошо, что на месте её не мама… Лий передёргивает плечами и тянет на себя нитку, которая практически без усилий выдёргивается из ткани… Да уж. Невероятное везение. — Взяла с собой Эттле… Ты только не наказывай её! — Если ещё и её служанку опять накажут, отослав на кухню, то это будет вообще ужасно.

— Ей стоило сообщить Тэйе, — прохладно сообщает бабушка, отбивая желание заступаться за служанку. Ну, по крайней мере — сейчас. Да, Эттле самая… удобная из прислуги, но трусиха ведь жуткая. Да и от неё всё равно не было там никакой пользы. Лий морщится от того, насколько сейчас мысль была похожа на то, что выдаёт… Инга… какое, всё-таки, непривычное имя… Причём, Лий не может даже сказать, что это звучало как-то отталкивающе. Нет. Совершенно! Инга каждый раз выдаёт это с таким легкомысленным и наивным видом, что Лий теряется и не знает, как объяснить Инге, что подобное неправильно. Как и эти вот сейчас мысли. Нет. Эттле надо отстоять. Иначе Лий не сможет уважать себя. Только вот как? — Но никак не тащиться туда, где охранные руны не действуют. Так что наказание она заслужила. Но не беспокойся — оно будет достаточным, чтобы девушка могла его выдержать. И не настолько длительным, чтобы ты страдала без личной служанки, — добавляет бабушка с лёгкой улыбкой. Лий прикусывает губу. — Как там оказался этот мальчик?

— Он сбежал, — честно отвечает Лий. И тянет на себя следующую нитку, наблюдая за тем, как на этот раз ткань начинает собираться в складки. На бабушку она даже и не думает сейчас смотреть. — Но сказал, что собирается вернуться потом.

— Вот как? — Голос бабушки никак не указывает на то что она сейчас чувствует. И Лий это вообще не нравится. Ну, вот как разговаривать с человеком, если невозможно вообще ничего понять по его поведению?! — И?

— Я приказала следовать за мной. Потом появилась мерзость, и Але… Алексей, — Лий запинается и кривится, — оттолкнул меня в сторону. Ну, а пока он пытался что-то с мерзостью сделать, я вспомнила руны. Ну, и…

Бабушка кивает и жестом призывает к молчанию. Лий вздыхает и скручивает нить, пытаясь завязать её в узелок. Ткань ещё больше сморщилась, искажая рисунок. Да и сам рисунок