Холодный порыв ветра прервал размышления. Начало апреля не самое тёплое время. Солнце село, на улице смеркалось.

«Поеду к Оксане, – решил Андрей, – надо узнать, не было ли у неё вызовов к инфекционным больным с язвами. Если были – вколоть вакцину. Две дозы теперь в запасе есть».

Андрей решительно поднялся и направился к ближайшей остановке. Автобус подошёл полупустой. Андрей устроился на свободном месте и, бездумно глядя в окно, размышлял, стоит ли рассказать Оксане о происшедших событиях, привлечь к расследованию. Решил, что стоит. Девушка сообразительная, обладающая к тому же почти мистической интуицией. В мистику Андрей не верил, поэтому нашёл Оксаниным способностям материальное объяснение. Видимо, мозг девушки подсознательно замечал и складывал в единую картину мельчайшие, кажущиеся несущественными, факты. Потом, проанализировав, опять же подсознательно, замеченное, мозг выдавал это в виде предупреждений и предсказаний.

За окнами ярко освещённого салона стало совсем темно. «Тёмная ночь, только пули свистят по степи», – пришли в голову слова известной песни Марка Бернеса. Две уже просвистели и нашли своих жертв. «В тёмную ночь, ты, любимая, знаю, не спишь, и у детской кроватки тайком ты слезу утираешь». Если так пойдет дальше, то в короткой жизни Андрея Сергеева до детской кроватки дело не дойдёт. Будет ли Оксана утирать слезу? Вопрос…

Оксаны дома не оказалось. «Уехала к Наташеньке, к зачёту готовиться», – объяснила мама, кандидатка в будущие тёщи. Мама Оксаны, Антонина Ивановна, Андрею откровенно симпатизировала. Работала она участковым терапевтом и иного мужа, кроме как врача, для Оксаны не желала.

– Ты что, Андрюшенька, такой мрачный? Случилось что-то? – забеспокоилась Антонина Ивановна.

– Нет, ничего не случилось. Устал после дежурства.

– Ой, да ты, наверное, голодный. Заходи, я тебя покормлю.

Андрей почувствовал, что действительно очень голоден. Кроме печенья в кабинете Ильиной во рту с утра ничего не было. Антонина Ивановна готовила вкусно, к тому же, пока Андрей будет есть, может, Оксана вернётся.

Но Оксана не вернулась.

– Наверное, у Наташи заночует. Я ей запретила после десяти домой возвращаться. – В голосе Антонины Ивановны звучало беспокойство. – Тревожно сейчас на улицах по вечерам.

– Это точно, – согласился Андрей, натягивая куртку. – Я её завтра после занятий встречу.

«Всё, скорее домой. Надо выспаться и привести мысли в порядок», – думал Сергеев, возвращаясь безлюдными улицами в общежитие.

Но быстро добраться ему было не суждено.

02 апреля 1979 года, Москва, Старая площадь, 20.15. Кабинет кандидата в члены политбюро ЦК.

Утренний звонок из города С. нарушил уже устоявшееся расписание недавно переведённого в Москву первого секретаря Ставропольского горкома, теперь кандидата в члены политбюро. Распорядившись ни с кем, кроме Генерального, не соединять, он отменил все необязательные встречи и долго сидел за столом, обдумывая услышанное. Это была «бомба», способная изменить ситуацию в руководстве страны, привести, наконец, к власти прогрессивно мыслящих членов партии, направить в новое русло внешнюю и внутреннюю политику страны. Но бомбы убивают и тех, кто их бросает. С полученной информацией следует обращаться крайне деликатно. Прежде всего, необходимо определить союзников и противников. Так и не приняв никакого решения, он поехал в Верховный Совет. Комиссию законодательных предложений, председателем которой он был, отменять нельзя. Заседание провёл в рекордно короткое время, всего за два с половиной часа, после чего направился в Секретариат и Административный отдел ЦК. Благо повод всегда легко найти. Если нужна оперативная информация, лучшего места, чем Секретариат и Административный отдел, не существует.

Походив по кабинетам, он с трудом отсидел ещё два обязательных совещания и в восьмом часу вернулся к себе. Ситуация складывалась следующая: о ЧП в городе С. в аппарате ЦК не знают, в приёмной Генерального тишина. Зато у председателя КГБ суета, Цвигун куда-то срочно вылетел спецрейсом. С ним несколько министров и руководитель «Биоресурса». Значит, комитетчики Генеральному не доложили. Хотят, как обычно, происшедшее скрыть. Хорошо, что в своё время не состоялось его назначение заместителем председателя КГБ. Несмотря на личное ходатайство Андропова. Не нравилась ему эта работа.

Тянуть дальше было нельзя. «Горячая» информация жгла и требовала немедленных действий. Итак, кого поставить в известность? Генерального? Бессмысленно, да и не соединят с ним вот так запросто. На личную встречу за неделю нужно заявку делать.

Идеолога партии, «серого кардинала» Суслова? С этим соединят, собственно Суслов и был инициатором перевода ставропольского первого в Москву. Но при всём уважении, Суслов не тот человек, который поддержит прогрессивные изменения. Скорее наоборот, начнёт закручивать гайки. Не зря его за глаза называют «догматиком». Нет, Суслов решительно не годится.

Личный помощник Генерального и вероятный будущий преемник Черненко? Более подходящая кандидатура. В кулуарах иногда заявляет о необходимости перестройки, о новой программе партии. Но прогрессивные члены ЦК его не поддержат. Испортил себе репутацию попытками реабилитировать Сталина и восстановлением в партии Молотова.

Тогда кто? Министр иностранных дел Громыко? Очень влиятельная фигура, член политбюро, имеет прямой доступ к Генеральному. Более двадцати лет возглавляет министерство. Сторонник мирных отношений с западом. Не раз бил по рукам военных за попытки нагнетания напряжённости. Кроме того, именно министру иностранных дел надо будет объясняться в Совете безопасности ООН, когда вскроется, что СССР не прекратил разработку биологического оружия. Пожалуй, Громыко тот человек, на кого можно сделать ставку. Опять же, профессиональный дипломат, дров не наломает, шашкой размахивать не будет…

Решительно придвинул к себе аппарат закрытой связи:

– Мне срочно нужно переговорить с Андреем Андреевичем. Вопрос государственной безопасности!

Глава 9. Запрещённый приём

02 апреля 1979 года, поздний вечер, малосемейное общежитие станции скорой помощи.

С трудом попав ключом в замочную скважину, Сергеев открыл дверь, пошатываясь и держась за стену, подошёл к зеркалу. Лицо залито кровью, нос распух, левый глаз заплыл и плохо открывается. Ощупав голову, обнаружил над левым ухом здоровенную шишку.

«Что напишем в графе диагноз? Сотрясение головного мозга? Определённо». Андрей закрыл глаза, поставил ноги вместе. Развёл руки в стороны, осторожно коснулся кончика носа, по крайней мере того места, где кончик носа был раньше, сначала правой, затем левой рукой.

«В позе Ромберга устойчив, пальце-носовую пробу выполняет. Уточняем: сотрясение лёгкой степени».

«Нос, похоже, сломан. Не беда, не в первый раз. С глазом тоже ничего страшного, отёк, пройдёт. Левая бровь рассечена, но обойдёмся без помощи хирурга. Руки, ноги целы».

Андрей закончил осмотр, умылся, обработал ссадины перекисью, заклеил пластырем бровь и принял две таблетки аспирина. Немного подумав, достал «Слынчев Бряг», налил треть стакана, залпом выпил.

«Так недолго и алкоголиком стать. – Покряхтывая, тяжело опустился на кровать, откинулся на подушку, расслабился. – Впрочем, до алкоголизма ещё дожить надо».

Андрей закрыл глаза. Голова слегка кружилась, но в целом самочувствие было сносное.

Что произошло? Дорогу домой он помнил хорошо. Уже совсем рядом с общежитием, в арке проходного двора его поджидали двое. Андрей сразу понял, что стоят они не просто так. Подтянутые, крепкие на вид. Лиц не разобрать, темно. Курят. Мелькнула мысль, не повернуть ли назад. Но решил не показывать слабину, двое не десять. Продолжил путь. Когда расстояние сократилось, незнакомцы бросили окурки и слаженно двинулись навстречу. Слаженность эта Андрею не понравилась. Явно не уличная шпана.

«Вот тебе и возможность проверить стиль „сётокан“. – Андрей остановился, чуть согнул колени, расслабил плечи. – Сейчас, как водится, попросят закурить. Или нет? Только что сигареты отбросили».

Но поджидавшие его повели себя нестандартно. Первый, не замедляя хода,