Дайске сразу понял смысл подобного действа. «Я хоть и регенерирую, но одежда-то нет…» — подумал парень, поспешно снял кимоно и стянул штаны, оставшись совсем голым, все еще держался только оби, удерживающий записную книгу, неаккуратно свернутую как свито. Дайске встал в классическую стойку, которой его учил Седьмой.

Гася-докуро, в свою очередь, совсем не медлил, он уже был в дюжине метров от юноши, гигант бы одним шагом мог достать до Дайске и раздавить, но бить первым — почти беспроигрышная стратегия против неумелого соперника.

Глаза Дайске загорелись алым светом, быстро перетекшим в ярко-бордовое пламя, дым повалил изо рта юноши с каждым новым выдохом все больше и больше… Вены парня приобрели красноватый оттенок и, казалось, тоже немного светились, но еле заметно.

Резкий прыжок — Дайске подлетел на высоту метров тридцати, не меньше, а точка на земле, где мгновение назад стоял парень, теперь превратилась в две аккуратные ямки. Над многолетним бамбуком показались две фигуры: громадный торс, руки и голова ужасающего человеческого скелета, а напротив — не менее громадный, но, скорее, в сравнении с простым японцем, Дайске Уннава. Молчаливый монстр хоть и раскрыл пасть в попытке издать рык, но ничего не вышло, в ответ на это и замах неповоротливого, как показалось, скелета Дайске с резким выдохом нанес секущий удар сверху в прыжке с невероятной силой. Боккэн разломился в мгновение ока, только коснувшись скелета, удар пришелся прямо в пасть монстра. Сломанный боккэн, разлетаясь на щепки, оставил в руках юноши лишь кусочки рукоятки, а сами руки парня, продолжая движение удара, пролетели нижнюю челюсть скелета, переломившись в нескольких местах каждая… Впрочем, у скелета вылетел один зуб. Отбитая часть твари и сам юноша, истекающий кровью, упали с огромной высоты на землю. Дайске с трудом видел, в полете он еще или уже на земле, потому что сильная боль туманила разум, а слезы из глаз и кровь, стекающая с головы парня, скрывали обзор. Секунда-другая — вот уже наш герой снова цел, а красное свечение и пар валят все больше! К большому сожалению юноши, вместе с тем, как он приходил в себя, скелет разозлился еще больше, а зуб прилетел обратно в пасть монстра и с хрустом встал на место. «Он что, демон, раз восстанавливается? Но почему я тогда смог его ранить?! Может, гася-докуро — это что-то среднее?!» Дайске даже не успел расстроиться, как превратился в кровавую кашу оттого, что рука скелета припечатала его к земле, смешав грязь, тело юноши и переломанный бамбук в почти единую смесь. Рука монстра поднялась и готовилась к новому удару, а Дайске встал с душераздирающим криком вновь целый, выплюнув лист бамбука, застрявший во рту после восстановления, будучи уже совсем обезумевшим от боли и ярости, он побежал прямо к одной из ног скелета, схватив, по сути, ствол бамбука столь толстый, что прихватывать его пришлось под мышку, а не руками.

Дайске прибежал под ноги скелету. Пока монстр готовился вновь размазать необычного противника, юноша весь истекал холодным потом. Смерть, смерть не единожды, причем крайне жестокая. Таким жутким образом проходил бой между Дайске и Гася-докуро. Очередной взмах скелета пришелся боком, атака походила на пощечину женщины, только если бы дама снесла несколько десятков стволов бамбука, вырвала кусок земли и переломала здорового японца своей нежной ладонью. Дайске покатился кубарем вместе с кусками земли и прочей зелени в сторону от удара. Толчок громадной скелетной руки был настолько сильным, что тело юноши порвалось в полете. При соприкосновении с монстром позвоночник Уннавы определенно переломало в нескольких местах сразу, поэтому при приземлении Дайске было двое. Из верхней части тела парня начали расти новые ноги. Гася-докуро был уже в ярости — вот на юношу уже несется огромный скелет. Фразу «лежачих не бьют» монстр явно не знал, поэтому на Дайске обрушилась громадная нога скелета.

Но в последний момент, когда парень уже закрыл глаза, ожидая худшего, сначала по ноге скелета, а потом дойдя и до головы Гася-докуро прошлись серии из сотен ударов, сопровождавшихся десятками разрядов. Мгновение спустя на бамбук неподалеку опирается знакомый нам самурай, убирая меч в ножны и лениво наклоняет голову вперед, чтобы поймать амигасу.

Дайске встает и отряхивается от земли, затем снимает фундоси и им же вытирает пот и кровь. Ученик направляется к учителю, чтобы извиниться за свою слабость и поблагодарить за помощь, но Седьмой, опиравшийся на сломанный стебель бамбука в окружении громадных костей, падает на колени и закашливается кровью прямо на землю перед Дайске.

— К вершине Фудзи… — последнее, что успевает прошептать Ямаути перед тем, как свалится на землю без сил.

Дайске подхватывает своего мастера, спешно натягивает одежду, окрикивает Мизуки, а затем, держа бессознательного Седьмого на руках, становится в высокую стойку олимпийского бегуна, поглядывая сквозь густую чащу бамбукового леса на затуманенную верхушку горы Фудзи, пока по щеке парня бежит несколько редких, но крупных слез…

Глава 14. Фудзи

Дайске Уннава был не тем человеком, который готов пойти на риск близкими, потому что он по себе знал, каково их терять, поэтому парень действовал решительно и неотлагательно. Вот, всего-то спустя несколько часов, когда камни Фудзи налились алыми цветами японского рассвета, Дайске уже был почти на середине горы. Картина со стороны поражала своей абсурдностью и несуразностью: юноша несется с огромной скоростью вверх по солидному наклону горы, в руках держит огромного самурая в полном боевом доспехе, бамбуковой шляпе и кимоно, а к спине парня крепко привязан огромный шубообразный и многосоставной мешок, на вершине которого, крепко вцепившись в лямки, сидит молодая девушка. Эта груда веса летела вверх по Фудзи, словно гравитационная сила перевернулась вверх дном. Глаза Дайске разгорались все больше и больше, а пара стало настолько много, что он валил уже не только изо рта, но и из носа юноши, стелясь вместе с пыльным следом позади. Алое свечение стремилось уже даже из-под кимоно, а сама шестиугольная конструкция, намертво вцепившаяся в грудь Дайске, теперь просвечивалась сквозь плотную ткань. Уннава, несшийся с таким весом и скоростью, оставлял за собой столь глубокие следы, что свежая земля больше была похожа на глубокие норы диких животных. Использование силы оставалось крайней мерой для юноши из-за страха скорой встречи с демоном, который убил его родителей, но ответственность за жизнь мастера, заменившего ему отца, превозмогала любые страхи. Зрелище было, честно сказать, жутковатое, потому что Дайске уже сам больше походил на демона,