Воронов следил за ракетой с каким-то странным чувством; ему показалось на мгновение, что все это он когда-то уже видал: и тусклое холодное море в этом дрожащем изменчивом свете, и далекий расплывчатый кораблик с красными огоньками… И она, сидевшая рядом, тоже была тогда, давным-давно, с ним.

И тогда он испытывал такое же томительное чувство светлой и легкой грусти…

Он потянулся к Кате, взял ее руку – прижался к ней щекой. Ее шершавая рука была холодной и вялой. Он прикоснулся к ней губами и начал осыпать легкими поцелуями.

Катя резко отдернула руку и встала.

– Зачем вы это делаете?

– А?! Извините, я пошутил. – Воронов пожал плечами и вдруг понял, что сказал совсем не то.

Катя вскинула голову.

– Спасибо за шутку.

Быстрым упругим поскоком, словно кабарга, она полезла по высоченному глинистому откосу.

– Куда же вы?

Она обернулась и сказала, прищуриваясь:

– Я тоже хочу пошутить.

Воронов кинулся за ней:

– Подождите, Катя!

Он хватался за какие-то кривые корявые ветки кустарников, разбивал сапогами податливые глинистые комья, спотыкался и лез на четвереньках, стараясь догнать ее на откосе. И в тот момент, когда он уже поравнялся с ней и до вершины оставалось всего шагов пять, тонкая черная березка, за которую Воронов ухватился, выдернулась с корнем. Он, широко раскинув руки, опрокинулся на спину и покатился по откосу. Когда он наконец задержался, зацепившись за кустарник, и посмотрел наверх, то увидел на самой вершине утеса смеющуюся Катю.

– Подождите меня!

Она приветливо помахала рукой. Но когда Воронов вылез на откос, ее уже не было. Он пытался кричать – безответно. Несколько минут он простоял неподвижно, ожидая, что Катя появится откуда-нибудь из-за темной стены кустарника, прислушивался, но ни хруста веток, ни шороха сухой прошлогодней травы – тишина. Лишь тоненько и насмешливо позванивала заряночка, словно дергала балалаечные струны: «Динь-динь, трень-брень набекрень».

– Подходящая шутка, – произнес Воронов вслух и пошел напрямую на эту темную таинственную стену, по-медвежьи подминая хрупкий кустарник, обдававший его горьковатой свежестью.

Плутал он долго и только к полуночи пришел в Нахаловку. Возле забродинской избы он тщательно обтер глинистые следы на плаще, на брюках, на сапогах и после этого постучался в дверь.

3

Через несколько дней Воронов принимал отдельное прорабство Михаила, которое находилось на отшибе, в строящемся рыбном порту. Пока что на месте будущего порта рыбников стояло полдюжины дощатых бараков да возле самой кромки моря маленький слип – несколько рельсовых путей, уходящих под воду, на которых неуклюже громоздились высокие, с двухэтажный дом, деревянные ящики – опалубка под будущие массивы-гиганты. Бухта была с обрывистыми скалистыми берегами.

– Интересный здесь профиль работ, – говорил Воронову главный инженер Синельников, статный, моложавый, с черными усиками, с карими подвижными глазами. – Пирсы будем строить, да еще из массивов-гигантов, скалу убирать… Подземные склады. Жилищное строительство. Словом, здесь целый участок. Ну как, справитесь?

– Постараюсь.

Воронов жадно оглядывал с пологой лесистой сопки черные угрюмые берега небольшой бухты. К ним вплотную подступала светлая поросль тайги, местами уже порубленной; на этих проплешинах одиноко и удивленно тянули в небо сухие черные шеи башенные краны. А под ними, если приглядеться, полускрытые свежей листвой подлеска, проступали красные остовы будущих зданий. Дальше, туда по горбатым увалам, уходили в густую синюю дымку городские кварталы, оторванные друг от друга, словно залитые этим зеленым половодьем тайги. Словом, города в обычном понятии здесь еще не было – он пока только проступал, проклевывался из-под земли на огромной площади и назывался в каждом месте по-разному: рыбный порт, судоремонт, рудник, вокзал и т. д.

«Ну что ж, начинать, так уж здесь, – думал Воронов. – Участок здесь будет действительно интересный». Затем он вместе с главным инженером прошел по всем объектам. Их сопровождал Михаил Забродин и торопливо, потряхивая своей белесой челкой, давал пояснения.

– Первый жилой блок, – остановился он возле строящихся домов, замкнутых в большой четырехугольник. – Квартиры однокомнатные, с отдельным входом. Заселены будут строителями. В центре, во дворе, будут ясли и детсад. Все вокруг было перекопано, огромные отвалы земли доходили до окон второго этажа; отрытые траншеи под канализацию, под водопровод были завалены битым кирпичом, мусором и осыпавшимся грунтом. Местами через траншеи были проложены мостки, по которым рабочие подвозили к крану кирпич в тачках. Люди ходили резво, весело, и со стороны казалось, что дела идут прилично. Но Воронов смотрел не со стороны. «Черт возьми! – думал он. – Это же надо так обвалить себя со всех сторон землей, что ни подъехать, ни подойти. А ведь в каждом приказе долбят, что коммуникации надо заканчивать вместе с фундаментами, потом уже приступать к кладке стен. На словах одно – на деле другое… Ведь на подготовленном месте и разворот другой. А тут попробуй покрутись…»

– Хоть бы транспортеры установили, – сказал Воронов Михаилу с плохо скрытым раздражением. – Чего людей зря гонять с этими тачками?

– Нет транспортеров, – развел руками Михаил.

– Как нет? – Воронов недоуменно смотрел то на Забродина, то на Синельникова. Еще сегодня утром он был на складах и собственными глазами видел целую шеренгу новеньких транспортеров, стоящих во дворе под надежной складской смазкой. – А там, на складе, не годятся, что ли?

– Там годные, – сказал Михаил. – Но это резерв.

– Чей?

– Главного инженера, – ответил Синельников, беря Воронова под руку. – Скоро бетон пойдет в доке. Вот и берегу для этого. Раздай по участкам – потом соберешь поломанные. А рисковать перед бетоном не имею права.

Затем они спустились вниз, туда, где о береговую кромку сутолочно бились волны. Здесь, на рельсовых путях, на низких тележках стояли высоченные ящики – опалубка под будущие массивы-гиганты. Их было восемь штук. По узенькой шаткой стремянке все трое поднялись на один из гигантских ящиков. Внутри ящика, в частых переплетах арматурных сеток, лазали монтажники, вязали проволокой стальные прутья. В двух местах вспыхивали округлые языки сварочного пламени, при солнечном свете они казались осколками синеватых стекол. Ближняя сварщица в синем комбинезончике, сидевшая прямо на арматурных прутьях, откинула защитный козырек, и Воронов узнал Катю. Он приветливо кивнул ей. Катя внезапно, словно не по своей воле, улыбнулась и быстро на тянула на лицо козырек, точно хотела скрыть эту непрошеную улыбку.

– Вот из каких красавцев пирсы-то будем строить, – окидывая взглядом огромные ящики, говорил Синельников. – Это же настоящие корабли из железобетона!

Главный инженер гордился массивами-гигантами, потому что они были его детищем. Проекты на них до сих пор не прислали из Ленинграда, поэтому Синельников запросил