Меч Дании был выплавлен идеально. Ртуть совсем не смеялась надо мной, пока я работала. Она не отделялась от стали и не отказывалась соединяться вновь. В кои-то веки она была молчаливой и готовой к сотрудничеству. Но ее внимание привлекла ответственность, возложенная на мои плечи. Ей было любопытно. Она хотела увидеть, какой меч я выкую из нее и смогу ли выполнить свою часть сделки.

Я много лет мечтала создать нечто подобное. Еще в Зилварене у меня было столько эскизов, набросков, которые я так и не смогла воплотить в жизнь из-за нехватки материалов. Если ртуть хотела снова стать оружием, привлекающим внимание людей, то я не собиралась ее разочаровывать. Однако кое с чем мне могла понадобиться помощь. С чем у меня было мало опыта.

Солнце уже садилось, когда я вышла из кузницы в поисках Лоррета. Он сидел на камне у костра и метал кинжал в ствол мертвого дерева, уже преданного забвению. Кэррион что-то готовил в котелке на огне, его рот был сжат в ровную линию. Он увидел меня и, нахмурившись, указал на Лоррета.

— Все эти ублюдки — обманщики.

Лоррет от души рассмеялся и протянул руку. Кинжал, который он только что всадил в ствол дерева, освободился и вернулся назад, рукоятью прямо в его ладонь.

— А ты неудачник, — сказал он.

— Он только что отобрал у меня одиннадцать читов. Это половина моих денег.

— Ты даже не можешь потратить их здесь, Кэррион, — напомнила я ему.

— Дело не в этом. Дело в чертовом обмане. У нас было джентльменское пари. Мы должны были попытаться попасть в цель столько раз подряд, сколько сможем. Побеждал тот, у кого будет самая длинная серия.

— И? Как он тебя обманул? — Я старалась не улыбаться.

— И я поступил благородно, пропустив его вперед.

— И?

— И он ни разу не промахнулся! Я спросил его, играл ли он в эту игру раньше, и он ответил, что нет, — обвинительным тоном прорычал Кэррион.

— Я не играл раньше. — Лоррет взмахнул запястьем, и кинжал вылетел из его ладони, рассекая воздух со страшной скоростью. Рукоятка кинжала задрожала, когда лезвие вонзилось в ствол дерева. — Когда я бросаю эту штуку, это не игра. Обычно я бросаю его в голову вампира. В таких условиях лучше не промахиваться.

Щеки Кэрриона покраснели от досады.

— И как, блядь, я должен был его победить, если он что-то вроде машины для убийств?

Я фыркнула.

— Сколько раз он попал в дерево? — Спрашивать об этом было жестоко, но увидеть Кэрриона уязвленным было такой редкостью, что, черт возьми, я собиралась извлечь из этого максимум.

— Не знаю, — огрызнулся он. — Больше пятидесяти.

— Двести семнадцать, — сказал Лоррет. Нож выскочил из ствола, вернулся в руку Лоррета, и он снова метнул его — все одним плавным движением. — Двести восемнадцать. — Он снова повторил процесс, на этот раз даже не глядя на дерево. — Двести девятнадцать.

— Ладно, ладно, можешь остановиться. Все равно я уже готовлю эту проклятую богами еду.

— И это то, на что ты поспорил? — спросила я Лоррета. — Что он будет готовить?

Воин пожал плечами. Когда он ухмыльнулся, в сгущающихся сумерках стали видны кончики его клыков.

— Я был голоден.

— Обманщик, — снова пробормотал Кэррион, помешивая содержимое котелка, кипевшего на огне.

— Он тебя не обманывал, — сказала я ему. — Он дал тебе попробовать твое собственное лекарство. Сколько таких несправедливых, заведомо проигрышных сделок ты позволил заключить Хейдену?

— Я не виноват, что твой брат слишком самоуверен, когда дело касается карточных игр, Саэрис.

— А как ты бы оценил свой уровень самоуверенности, когда перед тобой стоит семифутовый воин с многолетним опытом убийств всяких тварей за плечами, а ты решил, что превзойдешь его в обращении с ножом?

— Да пошли вы оба, — проворчал Кэррион, скривившись. — Если бы я начал первым, мы бы сейчас не разговаривали. Я бы до сих пор метал нож в это гребаное дерево.

На этот раз, когда рукоять кинжала оказалась в руке Лоррета, он перевернул оружие и взял его за лезвие, протягивая Кэрриону с порочным блеском в глазах.

— Конечно, человек. Давай.

Кэррион покраснел еще больше.

— Ну, теперь уже слишком поздно. Я ведь проиграл, не так ли? Нет смысла.

Лоррет покачал головой.

— Обиженный неудачник.

— Самый обиженный, — согласилась я.

— Тьфу! Может, мы просто съедим то, что я приготовил, и вы оба закроете рты?

— У меня нет времени на еду. Я пришла сюда только для того, чтобы спросить кое о чем Лоррета.

Воин повернулся на своем камне и внимательно посмотрел на меня.

— Спрашивай.

— У тебя есть опыт в резьбе по дереву? Ну, ты можешь вырезать кое-что?

— Так уж получилось, что есть.

— Будь точнее в своих вопросах, солнышко. Он, вероятно, занимается резьбой по дереву каждую свободную минуту своей жизни. Возможно, он выигрывает соревнования по вырезанию.

Я закатила глаза.

— Я не пытаюсь выиграть у него спор, Кэррион. Мне нужно, чтобы он хорошо умел это делать.

В наступающей ночи раздался раскатистый смех Лоррета.

— В таком случае да. Я не просто хорош. Я чертовски хорош.

Часы пролетали незаметно. Как только я обработала кусок металла, только что отлитый из осколков меча Дании, я раскалила его, затем охладила и расплющила. Когда новый меч приобрел нужную форму, я взяла молоток и начала ковать. Снова нагрела. Как только металл раскалился до бела, охладила его. Била по нему молотом. Придавала форму. Снова и снова. Не один раз. Тысячу раз. Еще и еще.

Вечер сменился ночью. Облака рассеялись, появились звезды, а я продолжала работать. Мои руки были тяжелыми, как свинец, мышцы спины ныли каждый раз, когда я поднимала молот, но я каким-то образом знала, что он еще не готов. Именно тогда, когда я думала, что закончила и металл достаточно закалился, что-то