Шрифт:
Закладка:
iv.Документ: физический объект, на котором записаны как значимые, так и тривиальные вещи (заметки).
v. Текст: значимые вещи (заметки), исходя из которых человек делает выводы об их собственном значении, и которые являются признаком предыдущей попытки человека привнести в них смысл.
vi. Труд[1267]: вместилище негативной диалектики текста и документа, наделенное регулятивными функциями.
Эти рабочие определения стремятся предоставить схему, в рамках которой обсуждаются объекты цифровых изданий. Для целей того, что последует далее, документ – это физический объект, в то время как текст – это реализация значимых заметок в ходе чтения. И тот и другой, если следовать Эггерту, пребывают в состоянии негативной диалектики, и понятие труда как вместилища для совокупности этих отношений является окончательной целью издания. Однако важно отметить, что понятие труда является здесь контекстуальным – оно полностью зависит от контекста и может содержать различные элементы, в зависимости от диапазона контекстов, которые вносят вклад в труд (работу), что может относиться как к структуре труда в его генезисе и истории, так и к контекстам издания. «Текст» как акт интерпретации, конечно же, не является нейтральным и внутренне исключительно дискурсивным: он предполагает ряд внешних ссылок и компетенций в уме читателя, и они обязательно индивидуальны – это понимание «текста» радикально отличается от поливалентных значений, которые прикреплялись к этому понятию на протяжении многих лет. В других обстоятельствах, возможно, попытка представить эти три измерения чтения была бы иллюзорной, но частью гипотезы, которую я здесь выдвигаю, является то, что цифровое издание, возможно, может воспроизводить некоторые из них. И снова, следуя Эггерту: «Научное издание осуществляет, не может способствовать, но осуществляет, теорию или предположение о том, как труд существует и существовал в мире (а не как идеальная сущность) и, следовательно, о том, как он может быть более выгодно воспринят в издании новыми читателями. <…> Это репрезентация, но не представление (труда)»[1268].
Я придерживаюсь мнения, что целью цифрового издания является издание «труда», и что цифровое издание стремится не восстановить идеальный текст, а скорее представить «труд» в его многогранных аспектах композиции и потребления. Эти аспекты могут быть авторскими или направленными на восприятие, и поэтому отдельное издание может создавать иерархию элементов труда-в-мире, но изменчивая природа цифровой текстуальности означает, что не существует «труда как такового», а есть лишь вместилище, зависящее от возникающей диалектики, о которой шла речь выше. И учитывая возможности цифровой практики, способной создавать объемы и виды данных, существует возможность выстроить в одном и том же цифровом издании и архив, и издание как таковое. Конечно, оба они открыты для элементов вмешательства со стороны издателя, и ни одно из них не является нейтральным, но возможность явной отметки издательской позиции на шкале между архивом и интерпретацией означает, что возможны более богатая форма издательской практики и последующее чтение[1269].
На основе сказанного выше о вызовах, представленных собственно цифровым миром, и о трехчастном теоретическом разделении элементов, следующим шагом является попытка набросать картину того, как цифровое издание труда, то есть «Истории Испании», может быть осуществлено как продукт уникальной цифровой концептуальной архитектуры. Гипотезы, которые лежат в основе контура такого проекта, следующие:
• Будущее нашего цифрового текстового наследия лежит в издании «трудов».
• Издание труда, которое в основе своей является временным и изменчивым, заключается в издании знаний о чем бы то ни было.
• Издание труда – это сборка утверждений разной достоверности, основанных на различных формах авторитета, и все эти формы должны быть четко указаны.
• Некоторые из этих утверждений, особенно текстовые и документальные, вероятно, будут занимать более высокое положение в иерархии элементов для этого издания, но любая иерархия может быть перевернута или изменена другими способами применительно к разным изданиям, и пользователю может быть открыт доступ к разным уровням иерархии.
• Материальный объект может, но не обязан, быть осевым пунктом, вокруг которого организован весь труд.
• Большая часть сказанного выше всегда была верна, но возможности включения различных видов знаний ныне увеличились, и поэтому эти ключевые элементы и структуры авторитетов должны быть четко указаны.
В случае «Истории Испании» я буду иметь дело только с тремя классами знаний о нашем труде, которые могут быть встроены в цифровое издание, но множество других может быть добавлено в мультиуровневые миры. В целях простоты я ограничил себя элементами, которые традиционно рассматривались как «текстовые»; это не означает, что в цифровом издании нельзя включать вне-текстовые знания или что они не должны считаться центральными.
Если мы представим себе по-настоящему цифрового Альфонсо Х, который эпистемологически отличается от предыдущих изданий, включая EED, и на данный момент ограничимся «Историей Испании», то как это будет выглядеть? Здесь я буду говорить только о трех элементах знания о труде, каждый из которых связан каким-то образом с пониманием «Истории …» и ее представлением.
• Источники.
• Похожие тексты/труды.
• Рукописные редакции/вариации.
Один из способов концептуализировать эти термины – рассматривать их как представление прошлого, настоящего и будущего работы в момент их зарождения, возможно, отражая комментарии Джаусса об анализе литературных жанров как функции горизонтов ожидания и опыта[1270]. Поэтому они представляют собой наиболее простые измерения: ведь их можно представить в линейных и хронологических формах как часть цепи смыслов, но такой, в которой разнообразные элементы не обязательно имеют фиксированное существование. Дополнительные виды знания не обязательно следуют этому линейному шаблону, и, на самом деле, цифровизация может быть особенно полезна в этом многомерном расположении. Но для целей моего примера я сосредоточусь только на этой линейной связи.
Источники
Предварительные вопросы, которые следует задать относительно включения исходных материалов в цифровое издание, могут быть следующими: какова концептуальная связь между текстом и его источниками? как нам следует осмысливать эти связи (1) в качестве читателей и (2) в качестве издателей? Если мы рассматриваем наше текстовое наследие как часть цепи смыслов, возможно, в режиме цепочки памяти, столь ярко проанализированной Мэри Каррутерс[1271], то какие элементы этой цепи следует включить в издание? Конечно, это непосредственно связано с вопросом о статусе издания, в первую очередь – с тем, как издатель решает (или должен решать), что издавать и на какой основе? Какое место занимает наше знание о способе
