великолепии. Мой взгляд непроизвольно прошелся по его ступням, мускулистым ногам до промежности, где задержался на несколько секунд, а затем поспешно переместился на пресс, словно выточенный искусным скульптором, поднялся к груди и, наконец, остановился на губах. Смотреть ему в глаза я не осмелилась. Не столько из-за страха перед гневом и стыдом, которые в них увижу, сколько из опасений, что он распознает желание в моем взгляде. Не то чтобы это было для него чем-то новым. Я всегда его хотела. Даже когда мы впервые встретились. Я этого не стыдилась. Просто сегодня это желание вряд ли найдет отражение в его глазах. Я прикусила нижнюю губу.

– Подашь мне полотенце? – попросил Николай осипшим голосом. Кивнув, я передала его ему. Он не стал прикрывать свою наготу, а начал вытирать волосы.

– Тебе лучше? – спросила я, когда снова обрела дар речи.

Он наконец обмотал полотенце вокруг узкой талии.

– Да, – последовал отрывистый ответ.

– Хорошо. Я подумала… подумала, что мы могли бы поговорить.

Стригой надел свежие брюки и, к моему сожалению, натянул рубашку. Затем собрал еще влажные волосы в хвост.

– О чем?

Я моргнула. Серьезно? Преодолев разделяющее нас расстояние и не успев задуматься, разумно ли поступаю, я положила руку ему на грудь. Потом подняла голову и поискала глазами его взгляд. Радужки цвета янтаря холодно смотрели на меня. Сегодня днем он снова охотился и пил кровь. Я узнала об этом от Кайлы, которая, к моему удивлению, поговорила со мной, после того как я вышла из большого зала. Она беспокоилась за Николая. Ярость в нем достигла таких масштабов, что ее удавалось сдерживать только с помощью достаточного количества крови, объяснила она мне. А это палка о двух концах, поскольку он с легкостью мог выпить слишком много. У меня разрывалось сердце при виде неуверенности в глазах этого гордого мужчины.

– Не о нас, если ты этого боишься.

Одна его бровь взметнулась вверх, а во взгляде, которым он меня одарил, сквозило высокомерие. Но в то же время Николай положил руку мне на талию, словно желая удержать. Мне потребовалась вся сила воли, чтобы не обвить руками его шею и не притянуть его голову к себе. Я хотела целовать его до тех пор, пока он начисто не забудет последние несколько недель. Пока не сотрутся минувшие два года и все, что стояло между нами.

– Нет?

– Нет. Я действительно хочу, чтобы ты меня простил. За ложь и мой обман, так же как я простила тебя, – твердо сказала я. – Но решать тебе. У нас есть дочь. Она всегда будет связывать нас, даже если ты заберешь ее у меня. И все же сейчас речь не о нас.

Его лицо превратилось в непроницаемую маску, а все тело – в статую, и от моих ног к самому сердцу словно пополз лед. Он уже почти его достиг, когда Николай вдруг отпустил меня и отступил на два шага.

– Потому что больше нет никаких нас, – прорычал он, сверкнув клыками от ярости. – Ты покончила с нами, когда покинула Ардял вместе с моим ребенком. Ты покончила с нами, когда решила простить Нексора. Неужели думала, что я смогу забыть то, что ты позволила ему сделать?

Я догадывалась, что он не облегчит мне задачу. Но все равно оказалась не готова к ненависти в его голосе. Николай, которого я знала более двух лет назад, понимал, что все мы – существа, которым свойственно ошибаться. Он знал, как важно прощать кого-то за эти ошибки. Я простила его брата. Но он явно не собирался проявлять ко мне такое же милосердие. Перед глазами у меня пылало, а горло как будто кто-то сжимал. Я не буду извиняться за Нексора. Николай не имел права распоряжаться моим телом. Я ему не принадлежала.

– Тогда я надеялась, что ты отправишься за мной. – Хотя сегодня хорошо понимала, насколько глупо и по-детски было на это надеяться. Он должен был защищать Ардял от Селесты. Это стояло на первом месте. Стригой молчал, а поскольку мне хотелось сохранить последние остатки своей гордости, я развернулась и ушла.

– Я убью Селесту, – бросил он мне в спину. – Тогда ты сможешь взойти на трон в качестве королевы. Эстера отправится со мной в наш родовой замок. Дариан может жить с нами, если виккане не предъявят на него свои права. Три народа восстановят мирный договор, и мы обеспечим сохранность тайны источников. После этого каждый из нас будет жить так, как посчитает нужным. Тебе понадобится новая наследница. Как я уже говорил, Эстеру на эту роль можешь не рассматривать.

Ему показалось мало просто оттолкнуть меня. Нужно было еще раз подчеркнуть, что он отнимет у меня ребенка. Я не считала, что заслуживаю этого, но, учитывая нынешнее состояние Николая, уговаривать его не собиралась. Оставалось набраться терпения и надеяться, что он образумится. Я дошла до двери и вцепилась в ручку, как утопающий за веревку. Еще два шага, и смогу сбежать в свою комнату.

– Надеюсь, ты не слишком скучаешь по Нексору. – Теперь в его голосе отчетливо послышалось презрение. – Мне не верилось, что ты действительно его убьешь. Я чувствовал, как много он до сих пор для тебя значит. Если так ты поступаешь с тем, кого любишь, интересно, на что еще ты способна. Возможно, нам стоит больше бояться тебя, чем Селесту. – Стригой провернул нож, который вонзил мне в грудь.

Это было жестоко, однако тем самым он подвел окончательную черту, и я, наверное, должна быть ему благодарна за это. Границы обозначены. Никаких нас больше нет. Я вышла и очень тихо закрыла за собой дверь. Затем прислонилась к стене и убедилась, что коридор пуст, прежде чем прижать ладони к глазам. На трясущихся ногах отойдя в сторону, я накинула на себя чары сокрытия. В противном случае любой при виде меня увидел бы и то, что я чувствую, а этого я уже не вынесу. Зализывать свои раны я буду одна. В этот момент дверь распахнулась, и из купальни выскочил Николай. Он бросил взгляд в мою сторону, но меня не заметил. В его глазах читались голод, желание и раскаяние. Вот только меня это больше не волновало. Только что он своими руками разорвал тонкую нить, которая нас еще связывала.

Когда на следующее утро я вошла в большой зал за руку с Эстерой, Николай уже ушел. Точнее, еще не вернулся с охоты, на которую вновь отправился.

– Он и так слишком много выпил вчера, – с паникой сказала Кайла, когда