«Только не это!» — взмолился про себя Финдарато, вспоминая обиду дяди на нумерование Домов Нолдор.

— …неизбежна. Это охотник, что всегда настигает добычу. Будь человек могуч, бесстрашен, проворен, будь он мудр или глуп, злодей или воплощение добродетели, любит ли он Арду или ненавидит, он всё равно умрёт и покинет мир, а здесь останется лишь падаль, которую сородичи поспешат зарыть или сжечь.

— Неужели у людей совсем нет надежды избежать погони? — спросил Инголдо первое, что пришло в голову.

Воображение всё более чётко рисовало аналогию: если сейчас попытаться сбежать от неприятного разговора, он всё равно настигнет снова, но только спорить и нападать будет не одна оскорблённая женщина, а целое поколение, выросшее на одобренных ею для обучения детей книгах.

— Надежда? — Андрет хмыкнула. — Людям нужны знания, а их нет. Даже у Мудрых есть лишь страхи да ночные сны. Хотя, — голос аданет потеплел, — авось, однажды мы побеседуем и о надежде, владыка Финрод Финдарато Инголдо Ном Феланунд, из Дома Арафинвэ Финвиона, высокородный и могущественный аманэльда.

— Авось и побеседуем, — эхом отозвался правитель, подавляя желание начать биться головой о книжный шкаф. — О надежде.

Примечание к части Цитата из песни "Долгие годы" из мюзикла "Роза вампира"

Атрабет. Athrabeth "Finrod ah Andreth". В чём ваша вина перед Эру?

Проводив глазами снова что-то приносившего-уносившего смотрителя библиотеки, Андрет покачала головой.

— Но пока перед нами лишь страшные тени, — печально вздохнул Финдарато и тоже сел к столу с книгами. — Насколько я понимаю, разница между эльфами и людьми лишь в близости конца. И только в этом, не в чём более. Ибо если вы думаете, будто Квэнди не ждёт неизбежная смерть, вы ошибаетесь.

Лицо аданет лучше любых слов выразило её мысли по поводу сказанного. Сменившиеся за один лишь миг эмоции означали насмешку, которая могла бы сопровождать брошенное в собеседника слово «Брехня!»

— Видите ли, — как ни в чём не бывало продолжал говорить Инголдо, — ни мы, ни вы не знаем будущего Арды, а Валар, даже если видели его, не поделились тайной грядущего с нами. Мы не знаем, долго ли Арда просуществует, однако ей точно не быть вечной. Понимаешь, Андрет, Арда сотворена Эру, но его самого в ней нет. При этом, бесконечен лишь сам Создатель, только он. Это означает, что конечно всё, кроме него: и бездна Эа, и Арда. Мы, Квэнди, появились лишь несколько веков назад, что для мира ничтожно мало. Да, Андрет, наш конец ещё не близок, но ведь и людям в молодости смерть кажется бесконечно далёкой?

«И что?» — спрашивал взгляд сестры вождя.

— Да, Квэнди прожили по вашим меркам много лет, о многом успели подумать, но это не отменяет нашего конца. Он придёт, Андрет. Все это знают.

«Кроме меня, да? Я для тебя всё равно остаюсь глупым растением!» — прищурилась аданет, но решила, что эльф не стоит новых морщин и попыталась расслабить лицо.

— Мы умрём вместе с Ардой, — продолжал то ли врать, то ли сочинять очередную сказку, то ли утешать несчастный недолговечный цветочек могущественный эльфийский король. — Исчезнем, похоже, навеки, поскольку принадлежим миру и в хроа, и в феа.

«Я должна тебя пожалеть, да?» — Андрет скривилась, но Инголдо этого вроде бы не заметил.

— Для вас смерть — конец всему, ведь так было сказано? — снова начал придираться к словам король. — Мы можем вернуться, а вы нет, так? Ваш охотник гонится за вами, но и наш тоже, только он не спешит, но точно так же идёт по следу, не отставая. Что будет после того дня, когда преследователь настигнет нас и протрубит «Рази!», мы не знаем. И о надежде нам никто ничего не говорил.

— Я не знала… — начала было аданет, но вдруг осеклась. — И всё же…

— И всё же, — перебил её Финдарато, — наш охотник хотя бы не спешит, да? Это так, не спорю, но откуда уверенность, будто ждать неизбежного конца тем легче, чем дольше приходится это делать? Если я правильно понял всё сказанное ранее, вы, люди, не верите, что смертность ваша задумана изначально. Вы верите, что не были обречены на быстрый уход. Об этом веровании, истинно оно или не истинно, — речь Инголдо ускорилась, — можно беседовать очень долго и ни к чему в итоге не прийти, но мы не можем этого допустить. Поэтому для начала я спрошу: какие слова ваши Мудрые говорят о том, что именно произошло? Как они объясняют внезапно обрушившееся на вас зло? Я задавал вопрос: видите ли вы в этом тьму Моргота, и ответ был утвердительным. Теперь я понимаю, что имелось в виду не естественное увядание, свойственное всему в Арде Искажённой, но некое особое зло, которое Моргот причинил именно вашему народу, людям в целом. Я прав?

— Да, — еле успела вставить Андрет.

— Тогда это в самом деле чудовищно! — всплеснул руками король, отчего слова прозвучали фальшиво, будто он стремился скорее закончить разговор, не дав развить новые темы и согласившись со старыми удобными утверждениями. — Аманэльдар знают Моргота, помнят его предательство. Мы знаем, как он могущественен. Я сам видел его, слышал голос, внимал речам, ведь тьма ослепила меня, я был в самом сердце тени врага. Той самой тени, Андрет, о которой вы знаете лишь по слухам и «легендам». Однако даже во тьме мы не верили, что Моргот способен одолеть Детей Эру. Да, он может запугать одного, развратить другого, но переменить судьбу целого рода Детей, лишить их наследия, дарованного самим Эру, вопреки Его воле… Если Моргот способен на такое, значит, он гораздо могущественнее и ужаснее, нежели нам казалось! Выходит, вся доблесть эльфов — тщета и безумие!

— Эльфов? — переспросила аданет. Она бы напомнила королю о подвигах и жертвах людей, о погибших в Дор-Даэделот собратьях, о судьбе несчастной Бельдир и героях из рода Мараха, но Финдарато было уже не остановить.

— Да что там доблесть эльфов! — с нарастающим жаром продолжал король. — Даже Валинору не защититься от