Андрет вздохнула, посмотрела на Финдарато снизу вверх. Она уже чувствовала, что ответа не будет, по крайней мере того, на который она рассчитывала. Конечно, эльфы никогда не признают равенство с людьми — им нет в этом выгоды. Короткая человеческая жизнь превратила целую расу в расходный материал, и даже при желании относиться к Фирьяр иначе Эльдар не смогут.

— Ваши слова пропитаны горечью, — обдумывая каждое слово, заговорил король после паузы, — словно кто-то оскорбил и унизил вас, и теперь вы стараетесь отыграться. Сейчас это выглядит так, словно ты, Андрет, пытаешься задеть своего собеседника. Заметь, я не напоминаю о статусах и говорю лишь о том, как личная обида способна посеять раздор между двумя народами. Или же все мудрецы людей согласны с написанным здесь? Тогда я верю, что вам действительно причинили великое зло, — Финдарато встретился с аданет глазами. — Но не мы, Андрет. Не мой народ, не Квэнди виновны в вашей беде. В том, что мы — такие, как есть, а вы — таковы, какими мы вас застали, нет нашего злого умысла. Возможно, встретиться раньше было бы лучше для всех, но этого не произошло, и нет смысла жалеть о несбывшемся. Поймите, мы не радуемся вашему горю и не стремимся возвыситься над вами.

Переведя взгляд на книгу в синей обложке, Инголдо выдохнул. Андрет устала стоять — начали ныть ноги, но садиться, показывая слабость, не позволяла гордость.

— Не все голоса, долетевшие до вас сквозь тьму веков, есть свет, — осторожно произнёс король, — не каждый из них говорит правду тем, кто жаждет вестей. Берегитесь плевел в зерне! Они ядовиты! Мой народ уже сталкивался с подобным злом, когда Моргот пришёл в Аман. Враг начал ссорить родичей и друзей, разделять народы. Он делал это, чтобы мы не могли сплотиться против него, но не только в этом причина, Андрет. Моргот завидовал любви и дружбе, искренней привязанности, потому что сам всегда получал лишь страх и молчаливую ненависть от своих рабов. Тиран мечтает о честном поклонении, но никогда не может обрести его, ведь, угнетая, нельзя остаться любимым и завоевать уважение достойных.

Желание присесть всё-таки пересилило, женщина взяла не глядя ещё несколько книг и устроилась за столом. Финдарато проницательно взглянул на неё, словно всё понял.

— Но кто же причинил вам зло? — спросил король, будто проверяя реакцию собеседницы. — Кто наслал на вас смерть? Я понимаю, речь о Морготе, хотя, вероятно, в ваших тайных преданиях он именуется иначе.

«Назвать отсутствие истории тайными преданиями, которые просто никому не показывают… — подумала сестра вождя с обидой. — Идею подал? — ехидная ухмылка расплылась на лице. — Да, в наших тайных преданиях оскорбившего людей врага зовут иначе — например, Ном».

— Вы говорите о смерти и о тени врага так, словно это одно и то же, а соответственно, если уйти от тени, можно избежать смерти, — медленно проговорил Финдарато. — Но это не так, Андрет. Я думаю, если бы созданная Морготом тьма и смерть были едины, то в Арде вовсе не было бы смерти, поскольку создал наш мир Эру, а не враг. Нет, Андрет, мы зовём смертью нечто, что Моргот отравил, как и всё остальное. Именно поэтому неизбежный конец кажется злом. Необходимо понимать важнейшую вещь: если бы не Моргот, смерть звалась бы иным, добрым и не пугающим именем.

«Ном?» — не произнесла вслух аданет, несмотря на желание съязвить.

В сердце разгорался протест: как может эльф рассуждать о том, о чём не имеет ни малейшего понятия?! Ни один Старший никогда не узнает, что такое старость тела, как она медленно неумолимо наступает, каждый день прибавляя по седому волоску и морщинке, забирая крупицу силы и здоровья?

Как он смеет…

— Да что вы знаете о смерти?! — воскликнула Андрет, вскакивая. — Она неведома вам, поэтому вы её не боитесь!

Финдарато сделал крайне удивлённое лицо.

— Мы видели смерть и боимся её, — спокойно возразил он, подходя почти вплотную. Женщине захотелось оттолкнуть эльфа и убежать, но это означало бы проигранный бой. — Андрет, — Инголдо слегка наклонился, — мы тоже можем умереть. Мы уже умирали. Отец моего отца убит, и немало изгнанников, оказавшихся рядом с ним в роковой день, тоже. Мы гибли во мраке, в беспощадных льдах и ненасытных волнах. Гибли в огне войны, от яда и беспощадных клинков. Феанаро Куруфинвэ мёртв, Андрет. А ради чего? Ты ведь знаешь — чтобы повергнуть тень. Если же это невозможно, то хотя бы чтобы сдержать её натиск, не дать расползтись по всему Средиземью. И это ради спасения Детей Эру. Всех Детей, а не только гордых Эльдар!

— Я слышала, — аданет села, оперлась на стол, — что вы пришли лишь отвоевать сокровище, которое отнял у вас враг. По крайней мере, сыновья Феанаро. Может быть, другие с ними не заодно, конечно…

«Дядя!» — выругался про себя Финдарато, вспоминая, откуда пошли истории, будто Феаноринги слабы и думают лишь о Сильмарилях: «О, как хотел бы я найти

Души своей причал!

Не мстить, но лишь спасти,

Вернуть, что потерял».

— Но я не о доблести, король, — сощерилась, словно хищница, аданет. — Я спросила «Что вы знаете о смерти?» и повторю снова. Для вас это больно, горько, но ведь не навсегда, так? Я слышала…

«Дядя…»

— …для вас это лишь отсечённый от изобилия кусочек пирога, а после гибели вы вернётесь к жизни.

«Мы тоже в это верили, — вздохнул про себя Финдарато Инголдо, вспоминая, как ждали в Валиноре старшие эльфы возвращения погибших от рук Моргота на берегах Куивиэнэн сородичей. — Зачем же эту ложь распространять среди Фирьяр?»

Речь про изобилие звучала ядовито, но владыка понимал — сейчас лучше не цепляться к словам.

— Для нас же всё иначе, — губы Андрет дрогнули, — мы уходим и не возвращаемся. Никогда. Для нас смерть — конец всему, окончательная потеря. И она отвратительна, ибо её навязали нам!

«И снова по кругу», — с досадой подумал король, пытаясь понять, чего добивается собеседница.

— Теперь я вижу, в чём разница для вас, — сказал он, стараясь не показывать, насколько сильно надоел утомительный диалог, — вы имеете в виду, что есть две смерти: одна — боль и потеря, но не конец, другая — конец и конец необратимый, а Квэнди подвержены лишь первой, так?

— Почти, мудрый владыка, — в глазах женщины загорелось торжество. — Почти. Первая, как ты выразился, смерть — лишь нарушение законов мира, в котором вам не положено ни болеть, ни умирать. И тот, кто