Шрифт:
Закладка:
– Простите, мсье! – живо возразил внимательно его слушавший капитан сторожевого корабля. – У нас есть субмарина для ловли морских губок. Изобретена одним священником. Прекрасно функционирует.
– Значит, сарваны не такие уж и оригинальные, как я полагал, новаторы, – сказал господин Летелье. – Однако им не откажешь в уме и изобретательности, так как, принимая во внимание специфичную легкость их структурной субстанции, для того чтобы опуститься на дно атмосферы, на пятьдесят километров ниже уровня их моря, им пришлось преодолеть определенные трудности. Представьте себе людей, желающих совершить погружение на дно океана на глубину в пятьдесят тысяч метров! Сарванам стоило стольких же трудов спуститься к нам, скольких нам стоило бы подняться к ним… Материя их воздушного судна должна отличаться от их тела примерно так же, как свинец отличается от нашей плоти…
Несчастные к тому же поплатились за свою смелость. Рядом с нами сейчас – жертвы науки, так как – слушайте внимательно, господа: это крайне важно для успеха тех работ, которые нам предстоит совершить! – предположение господина Робера Коллена верно на все сто: мы присутствуем при эпилоге драмы, подобной тем, какие случились с «Лютеном», «Фарфаде» и «Плювуазом», – все мы их помним, как и то, в какую печаль они повергли французский морской флот.
Во время погружения, совершенного этим аэроскафом, этой воздушной субмариной, 12 августа, в ее системе произошел некий сбой, и произошел он, когда она еще находилась в самых верхних слоях океанской атмосферы. Начиная с того дня она медленно погружалась и, немного сносимая в сторону дувшим до среды юго-восточным ветром, по истечении трех недель непрерывного погружения наконец обрушилась на Париж. Это кораблекрушение можно было бы назвать ужасным, не будь потерпевшие его существа жесточайшими врагами человечества. Вы слышите, мсье Вирашоль?
Есть все основания полагать, что некоторые из невидимых матросов все еще живы. Этот скрежет свидетельствует об их активности. Как экипаж «Лютена» или «Фарфаде» прожил долгие часы на дне моря благодаря запасам воздуха, так и экипаж аэроскафа выжил на дне воздушного океана благодаря запасам вакуума, которые, судя по всему, неисчерпаемы, так как израсходовать их при дыхании невозможно; к тому же, по моему мнению, у сарванов нет легких, как нет у них и сердца.
Да, основываясь на наблюдениях господина Коллена, я утверждаю, что это было кораблекрушение. И это важнейший момент, господа, потому что в таком случае мы можем не опасаться того, что этот спуск аэроскафа – некая хитрость, задуманная сарванами против нас. На данный момент именно мы хозяева положения. И мы можем действовать, но с предельной осторожностью.
Внутри – существа вакуума, которые еще не мертвы. Стало быть, вакуум внутри сохранился; воздух – проникновение которого и вызвало этот спуск – еще отнюдь не все там заполнил. С этим у нас будут проблемы, не говоря о том, что эта субстанция такая твердая, что… Ладно: чтобы облегчить нашу задачу и понимание проблемы, так и быть, предположим, что перед нами – нечто, затонувшее на дне моря. (Так как с телами, погрузившимися в воздух, можно действовать так же, как и с телами, погрузившимися в воду, и как раз здесь все соответствия сохраняются.) Да, и остерегайтесь шуток, которые может сыграть с вами невидимость этого предмета. То, что сейчас происходит здесь, является полной противоположностью ситуации, описанной в красной тетради: в невидимом мире люди прекрасно видны, а этот предмет совершенно невидим в мире зримом.
Так что наберитесь терпения, мсье Вирашоль, и будьте благоразумны! Не думаю, что нам следует рисковать нашей прекрасной жизнью для того, чтобы извлечь из этой штуковины двух или трех злодеев, которые умрут, как только окажутся на воздухе. Хотя о чем это я? Вам этого все равно не понять! Они – как рыбы, мсье Вирашоль, как рыбы! Поняли?.. А теперь извольте следовать моим инструкциям.
Здесь начинается эпопея со вскрытием аэроскафа.
Под руководством господина Летелье, которому помогал герцог д’Аньес, каждый постарался как можно лучше ухватиться за невидимую штуковину. Господин д’Аньес скрупулезно записывал все открытия господина Летелье. Принесли лестницы, которые тут же были прислонены к незримому корпусу судна.
Лестницы, словно по волшебству, замерли в неустойчивом равновесии. Залезавшие на них выглядели сказочными акробатами, будто бы отменившими силу тяготения. Поднявшись на пять метров от земли, они становились прямо на пустоту, затем с тысячью предосторожностей, словно неискушенные боги, продвигались к середине пространства. Некоторые шли выпрямившись, и стоявшим внизу были видны их подошвы, но большинство предпочитали переползать с одного места на другое на четвереньках. Все удивлялись тому, сколь неуверенно они держатся на этой цельной и прочной платформе, но проблема возникала исключительно из-за невидимости опоры.
Аэроскаф точнейшим образом измерили. Высота его составляла 5 метров 8 сантиметров, длина – 40 метров 10 сантиметров. На ощупь поверхность казалась гладкой (причем одни сравнивали ее с мрамором, другие – со сталью либо стеклом), без каких-либо швов, заклепок или болтов, словно корпус судна целиком был вырезан из колоссального куска некоей невидимой материи.
В чудовищном столкновении на перекрестке улицы Людовика Великого его лишь слегка помяло. По бокам, как было установлено, шли два ряда каких-то вогнутых кругов, похожих на тарелки для супа. Господин Монбардо заявил, что это боковые иллюминаторы, и всех напугал, предположив, что из этих окошек на них сейчас, гримасничая и страшно скрежеща зубами, смотрят сарваны.
Господин Летелье сказал ему, что только так – царапая обшивку – сарваны и могли дать о себе знать, учитывая то, что они находятся в вакууме. В ту же секунду на горизонтальной крыше аэроскафа были обнаружены пять едва выступающих дисков, расположенных посередине один за другим.
Средний насчитывал 4 метра в диаметре, остальные – всего 50 сантиметров. Все по очереди их ощупали и сошлись во мнении, что это, должно быть, крышки люков.
Тем временем другая державшаяся в сторонке оживленная группа пыталась сдвоить лестницы, соединяя их концами. Причиной этого был невидимый винт корабля. Его ось находилась в 2,5 метра от земли. Кто-то без особого труда бесшумно крутил его рукой, словно доказывая тот факт, что колесные механизмы функционируют и в вакууме.
Этот винт немало удивил герцога д’Аньеса. Короткий и широкий, искусно закрученный, со множеством лопастей, подвижный, похожий на обломок искореженного штопора, – словом, то был восхитительно усовершенствованный винт Архимеда. Это и была та сирена, что пела свою нежную и мрачную песню в ночи, полной ужаса и тревоги,
