Я закатываю глаза, но улыбаюсь тому, насколько она права, хотя сама этого даже не осознаёт.

– Я уже слышала весь ваш скудный набор шуток ещё в таверне, стерплю и это, – отмахиваюсь я, переводя взгляд на Марка.

– Стойте! Кажется, я слышу какие-то звуки, – оживляется тот, резко поднимает руку, призывая всех к молчанию. Выжидает и растягивает губы в язвительной ухмылке: – Не наши ли это Тени давятся за ужином, услышав твои слова?

Марк шутит и первым начинает смеяться. Я кидаю в него засахаренной клюквой, что стоит в небольшой пиале ближе ко мне. От первой ягоды Марк со смехом отмахивается, но не замечает вторую, что бьёт его прямо в лоб, оставляя красный сладкий след. Смех мужчины тут же обрывается, но сменяется хохотом остальных.

После все спокойно продолжают ужин, я притворяюсь, что ем, хотя в горло ничего не лезет. Даже вкусная еда отдаёт пеплом, напоминая, что мои часы почти на исходе. Слушая разговоры, я узнаю, что все соберутся на совет через час после рассвета. У них будет несколько часов, чтобы всё проверить и подготовить солдат к отражению атаки. Даниил предупредил, что будет ждать до полудня, значит, после он пересечёт нашу границу.

Моя даже натянутая улыбка исчезает, когда Александр вновь трёт виски и покидает нас первым, так и не притронувшись к десерту. Кристиан единственный не удивляется, когда я поднимаюсь через пять минут после него, говоря, что хочу отдохнуть подольше перед завтрашним днём. Усилием воли не позволяю себе обнять их лишний раз, а только желаю спокойной ночи.

Я захожу в комнату принца в удивительно подходящий момент. Он насторожённо оборачивается, услышав щелчок, когда я тихо прикрываю дверь. Но он всё равно не успевает достаточно быстро вернуть на плечи белую рубашку, которую уже наполовину снял. Этих нескольких секунд достаточно, чтобы я увидела множество серых отметин, что покрывают его спину, словно кожа местами поменяла цвет. Перешла от живого розового оттенка к мёртвому серому.

Александр одним движением накидывает ткань обратно на плечи и торопливо застёгивает несколько пуговиц.

– Агата, я не знал, что ты заглянешь. – Вряд ли я когда-либо слышала больше растерянности в его голосе.

Его волосы слегка растрёпаны, возможно, пальцами он массировал голову, желая унять боль, но при всей неловкости ситуации он всё равно пытается нагло улыбаться, притворяясь, что всё в порядке.

Я подхожу к нему ближе, больше у меня нет времени откладывать наш разговор. Молча начинаю обратно расстёгивать те три пуговицы, что он успел застегнуть. Александр неловко сопротивляется, но я отбрасываю его руки.

– Покажи, – настаиваю я, когда он старается отвлечь меня мягкими прикосновениями к запястьям.

Принц перестаёт сопротивляться, я стягиваю его рубашку. Не могу оторвать взгляд от его зелёных глаз, он следит за моими в ответ, и уже эта связь заставляет моё сердце сбиться с привычного ритма. Его губы приоткрываются на выдохе, так же как и мои. Я пытаюсь игнорировать рельеф его обнажённой груди и живота, заставляю повернуться, чтобы я могла посмотреть, насколько всё плохо.

С непривычной покорностью он подчиняется, позволяя мне взглянуть. Как минимум половина кожи на спине поменяла цвет. Он вздрагивает, когда я касаюсь пальцами одного пятна у шеи и веду вниз. Нигде нет ощущения повреждения или рубцов, кожа абсолютно нормальная на ощупь, но другого цвета.

– Поэтому ты отказал мне тогда? Не хотел, чтобы я видела?

Он смотрит в стену, кивает с видимым облегчением, его напряжённые плечи расслабляются.

– Что это?

Пожалуйста, скажи мне правду.

– Отметины за то, что поднял тебя, хотя не должен был этого делать после того, как уже оживил Анну.

Я кладу всю ладонь ему на спину, благодарная за эту правду.

– Они болят?

– Нет.

– Это пройдёт? – Веду пальцами вниз, и Александр вновь вздрагивает, когда я касаюсь поясницы.

– Да. – В его голосе слышится хрип, поэтому он сглатывает.

– Когда?

– Скоро.

Мои пальцы резко замирают. Не ври.

– Как? Сами собой? – Я едва могу выдавить эти слова, всё ещё надеясь на то, что он доверит мне всю правду.

– Да, медленно их будет становиться всё меньше, а потом они исчезнут.

Не ври.

– Это болезнь?

– Вроде того.

– Тогда я это вылечу. – Слова срываются раньше, чем я понимаю, что собираюсь сделать.

Я же Мара, я могу попробовать восстановить его жизнь, так же как и Николая. Может, Кристиан ошибся! Может, я могу вылечить его, а потом дать более долгую жизнь, и это позволит ему жить независимо от связи со мной.

Я не успеваю задушить эту мысль, что рвётся изнутри, наполняя меня надеждой.

– Ты хочешь укрепить мои нити? – Замечаю тень его ласковой улыбки, пока он слегка поворачивает голову.

– Да, хочу попробовать. Я не слышала, чтобы хоть одна Мара видела нити жизни у Морока, но, может, просто никто не пытался.

– Попробуй.

Я буквально сияю, когда он так спокойно разрешает мне. Вновь касаюсь его спины у основания шеи, и стоит только мне начать, как у шеи вдоль позвоночника проявляются три толстые сияющие нити. Я восхищённо выдыхаю, понимая, что они в два раза толще, чем у обычного человека, и светятся не золотом, но серебром, переливаясь белым. Они похожи на настоящий холодный свет, пойманный, вытянутый в линии. Мои пальцы подрагивают, когда я пытаюсь поддеть первую, чтобы найти, где же изъян, но ничего не получается.

Я пытаюсь раз, пытаюсь второй. Пробую поддеть вначале одну или все одновременно, но они будто спрятаны от меня под кожей, сверкают, но я не могу прикоснуться ни к одной из них. Уже открыто ощупываю его спину вдоль всего позвоночника, стараясь найти хоть какую-то возможность, пока Александр не дёргается и не начинает смеяться. Ему щекотно. Он отходит на шаг и разворачивается, пальцами обхватывая мои ладони, видит моё шокированное лицо.

– Мары не могут прикоснуться к нитям Морока. Это как защита нашего слабого места от тех единственных, кто может им воспользоваться, – мягко разъясняет он.

– Ты знал, но всё равно дал мне попробовать?

– Да, ты бы не поверила, пока не попыталась. К тому же ты сказала, что вы не смотрите на чужие нити, так как это слишком личное.

Я неуверенно киваю.

– А я хотел, чтобы ты их увидела. Хотел, чтобы ты знала, что я тебе доверяю. – Он вновь сплетает наши пальцы, касается моей щеки.

– Но ты соврал.

Я выдыхаю это тихо и тут же по его удивлённому взгляду понимаю, что совершила ошибку. Я не должна была говорить этого. Но слова уже сказаны, я предпринимаю последнюю попытку вынудить его