Когда я увидела его на экране, с этим его глубоким голосом и черной маской, подставляющего себя под огонь, чтобы защитить меня, я только и могла думать о том, насколько сильно я его люблю. И как сильно мне нужно продемонстрировать ему свою любовь. Как сильно мне нужно рассказать ему о ней.

Убийство Ксавьера не будет иметь для Зейда практически никаких последствий – по крайней мере, со стороны общественности. Ему не нужна поддержка людей, чтобы продолжать делать то, что он уже делает. Независимо от их мнения, Зейд занимался этим всегда. И неважно, решат ли люди перейти на другую сторону из-за того, что он убрал этого хищника с улиц.

На фоне всех жертв, которые Зейд принес ради меня, это не так уж и много. Но для меня имеет огромное значение.

То, что мы делаем, гораздо важнее, чем написание книг, но я все равно буду опустошена, если потеряю свою карьеру, которую так люблю. Это было бы равносильно потере еще одной моей частички, а у меня и так мало что осталось.

– О… – тихо произносит Сибби, поскольку ее осеняет. – Я поняла. Ты хочешь его трахнуть.

Мои щеки вспыхивают, но я не пытаюсь спорить. Потому что она права. Я крепко сжимаю бедра, и в глубине моего живота возникает знакомое пьянящее чувство.

Не стану лгать и говорить, что его вид не возбудил меня. Моя кровь горит, и я почти вибрирую от желания. Его поступок был… он был чертовски сексуальным. Что еще тут сказать?

Сибби стонет и надувает губы.

– Почему вам, ребята, можно заниматься громким сексом, а мне нельзя?

Я поворачиваюсь к ней, широко распахнув глаза, с выразительным взглядом, который так и говорит: «Ты совсем охренела?»

– Потому что ты пытаешься делать это на глазах у всех, Сибби.

Она опускается на диван и скорбно запихивает в рот горсть попкорна.

– Не моя вина, что вы, ребята, такие скучные.

Я закатываю глаза. Про нас с Зейдом много что можно сказать, но «скучные» – это точно не про нас.

5 июня 2022

Я еще никогда не говорила мужчине, что люблю его. Никогда. Потому что ненавижу делать это. И не важно, что до Зейда я ни разу по-настоящему ни в кого не влюблялась. Но я не говорила этого даже своим юношеским влюбленностям в старшей школе. Ну знаете, когда ты думаешь, что любишь кого-то, но даже не знаешь, что такое любовь? Что-то всегда меня удерживало от этих слов.

Я все еще не хочу говорить их. Но только потому, что мне страшно.

Не знаю, может, это взросление? Не знаю почему. Я ведь знаю, что Зейд испытывает ко мне. Знаю с самого первого его сообщения.

И все равно я потею, словно загнанная крыса.

Может, это потому, что я не знаю, КАК признаваться в любви? Проклятье, я ведь правда не знаю. Мне нужно просто выпалить это, когда он войдет в дверь? Или вначале поцеловать его, а потом сказать? Мне нужно подготовить речь?

Черт.

Черт побери все это.

Я просто скажу ему, когда он будет ожидать меньше всего.

А потом свалю на хрен.

Глава 37. Алмаз

Когда Зейд переступает порог моей спальни, я уже нахожусь в состоянии нервного возбуждения. Из-за шагов, раздающихся в коридоре, и предвкушения встречи с Зейдом я так и не смогла уснуть.

Уже далеко за полночь, и я лежу в постели в одной лишь черной сорочке, тщательно подготовившись к его приходу.

Перевернувшись, я наблюдаю, как он осторожно прикрывает за собой дверь и шаркает в сторону ванной; в воздухе витает запах серы, крови и дыма. Через настежь распахнутые двери моего балкона в комнату проникают прохладный ветерок и лунный свет.

Я сажусь и включаю бра над кроватью, ощущая себя одной из тех женщин, которые ждут в темноте, когда их муж-изменник прокрадется в спальню, чтобы наконец зажечь лампу.

Мысль о том, что Зейд изменяет мне, вызывает смех. Наверное, это единственное, о чем мне никогда не придется беспокоиться.

Он останавливается и поднимает подбородок.

– Это момент, когда мы ведем себя словно супружеская пара и я спрашиваю, где ты пропадал и почему вернулся домой так поздно? – слегка дразню его я.

Мягкий желтый свет лампы создает мрачноватый эффект; он поднимает руку и стягивает толстовку вместе с белой футболкой через свою голову.

Я закусываю губу, впиваясь глазами в его мускулистую, покрытую татуировками спину и массивные руки.

– Конечно, детка, – тихо отвечает он. – Но мы оба знаем, что мой член принадлежит только тебе.

– Хорошо, тогда ты знаешь, что я могу отделить его от твоего тела, если захочу. Раз уж он мой и все такое.

Он поворачивается ко мне с ухмылкой, ничуть не обеспокоенный моей угрозой.

Скрещиваю руки на груди. Это просто оскорбительно. Теперь я вполне способна на нечто подобное.

– Я задержался, потому что парень, за которым я охотился, находился прямо посреди аэропорта, пытаясь сесть на самолет.

– И как же ты его вытащил, чтобы никто не заметил?

– Устроил засаду в туалете. Потом мне пришлось вытряхнуть содержимое из его чемодана, и запихнуть в него его самого.

Я пораженно моргаю. Звучит… интересно.

Раньше я бы назвала Зейда помешанным. Больным. Психопатом. То есть он все еще такой. Но это уже не отталкивает меня так, как раньше. А может, и никогда не отталкивало и я обманывала сама себя.

Я часто так делаю.

– Кто это был? – интересуюсь я.

– Один парень, которого меня попросила убить Джиллиан. Он был ее отчимом и издевался над ней в детстве, – поясняет он, снимая ботинки и аккуратно ставя их в углу.

Я не удивилась, узнав, что в быту Зейд весьма педантичен. Он не похож на человека, который оставляет грязное белье валяться посреди комнаты на целую неделю, а посуду – стоять немытой в раковине.

– Хорошо, – бормочу я, радуясь, что он смог помочь ей. – Он единственный, кого ты убил сегодня?

– Да, – коротко отвечает он, изогнув бровь.

Я киваю и облизываю пересохшие губы, нервничая из-за того, что вообще говорю на эту тему.

– Значит, Рио все еще скрывается?

Зейд бросает на меня взгляд.

– Я знаю, где он, Адди, – отвечает он и подходит ко мне в одних черных джинсах.

У меня замирает сердце, но я пытаюсь сохранить невозмутимое выражение лица.

– Ты же не хочешь, чтобы он умирал, – открыто заявляет он, присаживаясь на краешек