Она останавливает меня, когда моя задница уже висит в воздухе над кожаным диваном.

– Э-э, ладно, – вздыхаю я, немного устав от необходимости сторониться своей чертовой мебели, потому что воображаемые друзья Сибби все время устраиваются на ней.

Неужели они не могут постоять? Сложно представить, что их невидимые ноги устают.

Выпрямляюсь, и Сибби громко ахает, заставляя меня подпрыгнуть и едва не выронить бокал с вином.

– Что такое? – спрашиваю я, с тревогой высматривая паука на диване. Меня они не пугают, но Сибби, как правило, превращается в еще более маленького ребенка, когда появляются какие-нибудь насекомые.

– Мне очень жаль, Адди, но Бэйн схватил тебя за задницу. Бэйн, нельзя так делать! Зейд же прикончит тебя, понимаешь? У него яйца в узел завязываются, когда до нее кто-то дотрагивается.

– Яйца в узел? – бормочу я, одновременно смущенная и совершенно охреневшая.

Неловко чешу большим пальцем плечо, пока она продолжает ругать Бэйна.

– Сяду-ка я сюда, – бормочу я, слегка опешив.

Включаю восьмой канал. Там снова говорят о Ксавьере, и я тут же покрываюсь испариной, ожидая, что на экране появится моя фотография в качестве подозреваемого.

Думаю, если бы это было так, то полиция уже стучалась бы в нашу дверь, но беспокойство все равно не покидает меня.

Сделав большой глоток вина, я бросаю взгляд на время на своем телефоне и отмечаю, что уже 19:59. Зная Зейда, он сделает всё точно в назначенный срок, что бы он ни затеял. Ровно в восемь, с точностью до секунды.

Я делаю еще один глоток и закатываю глаза, когда рука Сибби скользит по ее бедру, задирая черное платье в горошек, а затем она начинает шлепать себя по руке и кричит на Мортиса за то, что он пытается приставать к ней в моем присутствии. Ей все лучше и лучше удается держать свою сексуальную активность при себе.

Мое сердце замирает, когда изображение репортера на экране начинает прыгать, затем превращается в помехи, а потом и вовсе пропадает. Я изумленно ахаю, увидев, что вместо него в телевизоре появляется мужчина с надвинутым на голову черным капюшоном и знакомой черной маской с драматичной хмурой складкой между бровей и прорезями для глаз.

Быть того не может.

Медленно встаю и с открытым ртом приближаюсь к телеэкрану.

– Приветствую вас, собратья-американцы, – начинает Зейд, и мои брови вскидываются вверх, когда я слышу, насколько аномально глубоко звучит его голос. Он изменил его. – В связи с исчезновением нефтяного магната Ксавьера Делано я хочу обратиться к полиции, всем правительственным служащим и, как всегда, к народу этой страны.

Зейд скрещивает руки в черных перчатках, кажется устраиваясь поудобнее.

– Ксавьер Делано покупал женщин в качестве секс-рабынь у торговцев людьми, а потом убивал их, когда они ему надоедали. Я опубликовал все доказательства в Сети. На фото выше изображены несколько женщин, которых он купил, пытал, насиловал и умертвил. Запомните их имена. Я запомнил. В честь всех погибших от деяний этого человека я взял дело в свои руки. Ксавьер Делано не пропал без вести. Он мертв.

Зейд наклоняется вперед и качает головой. В радиоволнах, излучаемых экраном, сквозит жуть. И пока я смотрю в бездонные дыры, в которых скрываются его глаза, мои кости пронизывает чувство реальной опасности. И я дрожу, наслаждаясь им.

– Он не первый, кто пострадал от последствий своих действий, и он будет не последним. Я – Зейд, и я наблюдаю. Никто не в безопасности. Особенно те, кто предал меня.

Его изображение исчезает, переключаясь на бледное, испуганное лицо репортера.

Из гипнотического состояния, в которое я впадаю, меня выводит громкий хруст. Я поворачиваю голову в сторону Сибби и успеваю заметить, как она запихивает в рот горсть попкорна. Должно быть, она почувствовала мой взгляд, потому что замирает с набитым ртом и смотрит на меня широко раскрытыми невинными глазами.

– Что?

– Он взял на себя ответственность за все случившееся, – ошеломленно произношу я.

Сибби моргает, выглядя растерянной.

– Конечно взял. То есть он же не полностью соврал, но Зейд сделает все, что угодно, чтобы защитить тебя. – Она качает головой. – А ты что, сомневалась в нем?

Мой рот открывается.

– Наверное, я просто не ожидала… такого.

Сибби пожимает плечами, с трудом проглатывая попкорн, и набивает рот снова.

– Это было умно с его стороны.

Да. Вряд ли кто-нибудь поверит, что Ксавьера Делано убила обычная девушка, которая к тому же является известным и признанным писателем, а вовсе не Зейд. Полиция будет выглядеть глупо, даже если просто попытается обвинить меня. К тому же всем известно, что я стала жертвой секс-торговли. Можно, конечно, попытаться обставить все так, что я решила отомстить Ксавьеру, но тогда им придется столкнуться с дополнительным конфликтом, когда Зейд поднимет самый настоящий бунт из-за несправедливого отношения к выжившей жертве. Не говоря уже о том, что Зейд в буквальном смысле ни за что не позволит увезти меня в тюрьму. Он спрячет меня в подполье и возьмет всю вину на себя. А народ в очередной раз поддержит Зейда, а не правительство, чего Клэр хочет меньше всего.

Черт. Зейд действительно разрушил все планы Клэр, и все ради того, чтобы защитить меня.

– О! – восклицает Сибби, заставляя меня снова подпрыгнуть. – Ты должна написать об этом книгу. Твои читатели просто в обморок упадут от того, как большой и страшный парень приходит к тебе на помощь, а потом убивает твоего обидчика.

И она не ошибается. Даже я падаю в обморок от этого сюжета.

Но я слишком эмоционально вымотана, чтобы писать сейчас. Я нахожу в себе силы, только время от времени публиковать небольшие новости, а потом снова отключаюсь, слишком обессилев, чтобы читать даже комментарии. До тех пор пока я не буду готова вернуться к своей карьере, на все сообщения и вопросы отвечает моя личная помощница. Честно говоря, не думаю, что смогу по-настоящему сосредоточиться на писательстве, пока Клэр жива.

– Тебя смутило, что он присвоил себе все лавры? – спрашивает Сибби, неправильно истолковав мое молчание.

Я смеюсь.

– Меня не волнует слава.

– Тогда почему ты так напряжена?

Потому что моя кровь превратилась в жидкую лаву. Боже, помоги мне, если Сибби окажется поблизости, когда я увижу Зейда, потому что я не уверена, что смогу удержаться от того, чтобы не наброситься на него, а ты знаешь, Господи, что эта странная маленькая кукла не захочет покидать комнату.

В моем теле бушует множество эмоций, и на первом месте среди них – потребность отблагодарить его. И я хочу отблагодарить его очень