Он не сразу меня заметил.

– Я пришел забрать свой должок, приятель. – Я улыбнулся и подрезал его ногу.

– Акх! – всхлипнул стрелок, потерял равновесие, завалился на пол и пополз на брюхе, быстро-быстро, словно змея. Смотрел на меня через плечо, почти неестественно выгнув шею, выпучив глаза.

Я наступил на его длинные, неподшитые штаны. Завязки порвались, и портки просто слезли, оголив отвратительную тощую задницу.

– Пожалуйста, – всхлипнул стрелок, даже не пытаясь прикрыться, – н-не…

Голые мертвецы, полуголые солдаты. Никакой разницы.

«Доволен, господин Бато? Они умирают с твоим именем на устах!»

– Тебе стоило столкнуть его со стены, – сказал я и продел клинок между ребрами.

– А-ах! – Стрелок повернулся на бок и так и не поправил портки. Извивался на полу, пытался зажать дыру в легком.

С керчетты капала кровь.

– Ког-хо скхи-нхуть? – закашлялся стрелок, прикладывая руку к пробитой груди. – Кх-ох-гхо?

Кровь пошла у него из горла, а он все спрашивал и спрашивал. Я осмотрел нишу: узкий ход вел во тьму. Сквозняк гудел не только в бойницах. Черт знает, сколько еще народу может появиться из этой дыры. Я развернулся к аркам, переступил через выпавший арбалет.

– Кхо-гхо, – хрипнуло из темноты.

В коридоре кончился бой, но не закончилась суета. Солдаты Урфуса точно так же делили наживу, как любой снабженец или разбойник с дороги. Я громко сказал:

– Успеется, возьмите лишь самое необходимое – арбалеты и стрелы. – В нише все еще играл сквозняк. Я добавил: – Пусть пятнадцать человек останется здесь, на дозоре.

Бойцы Урфуса с неохотой, но все же послушали мой приказ. В дальних рядах солдаты и вовсе морщились, смотря в мою сторону. Я поднял забрало, совсем позабыв, что меня могли плохо услышать.

– Потери?

– Семеро, – кратко ответил арбалетчик у бойниц.

Урфус с меня две шкуры уж точно сдерет. Я увидел, что мои новобранцы все еще живы. По крайней мере четверо точно.

– И двое еще удрали, – ответил солдат, которому сильно разбили лицо. Левая половина вся была перемазана кровью, и та все прибывала, стекая с самого верха черепа. – Из ваших ребят, имею в виду.

«Да и дьявол с ними». – Я не стал отвечать.

В конце коридора лежали тела. Наверху, этажом выше, гремел бой. Сапоги торопливо отбивали ритм по всей длине потолка. Защитники и Восходы. Может, где-то там бьется из последних сил и сам Бато?

– Два, нет… три арбалета – за мной! – Я опустил руку с мечом, позволяя себе отдохнуть.

Я прошел мимо капрала, испустившего дух. Возможно, он бы спросил, зачем я оставил здесь людей или зачем я увожу половину солдат в перекрестья коридора. У идиотов всегда найдется парочка идиотских вопросов.

Рядом со мной появился ловкач. Он улыбался во все зубы. А, нет, уже не во все. Потерял один в первый день штурма…

Мы шли под звуки битвы. Приглушенные крики солдат звучали точно мычание на скотном дворе.

Бойцы Урфуса открывали двери, выбивали их ногами – те остались незапертыми, а комнаты пустовали.

– Развилка, – грустно произнес солдат с первого ряда.

Я уже и сам ее увидел. Может, чертовы тарелки вешали под потолком, чтобы местные не путались в коридорах? Мы встали, словно бараны у переправы, только не было никакой воды.

– Дерьмово, да? – причмокнул кто-то из стрелков.

Дьявол, сколько может быть коридоров в одном несчастном замке? Дорога то становилась ýже, то сворачивала от бойниц в глубь донжона. И в итоге привела нас в место гораздо хуже.

Где-то неподалеку полагалось строить вторую лестницу, но ее не было ни в комнатах, ни у развилки.

– Как они тута живут? – постучал кулаком по арке солдат с топором.

Выбора не осталось. Проклятый жилой этаж!

– Направо, – приказал я.

И мы пошли в полумрак. Пока я шел, я все думал, где мы находимся, если смотреть на донжон снаружи. Должно быть, хитрые каменщики провели нас вдоль восточной стены, а затем попытались запутать в самом сердце этажа. Когда мы снова вышли к бойницам и стало светлее, я понял, что мы смотрим на другую сторону двора.

– Кто так строит! – взвыл ловкач.

Звуки боя стали яснее, громче. Похоже, вторая лестница совсем близко. Я обернулся в сторону хвоста нашей процессии. Дьявол, как же плохо я знал войско! Эти двое – арбалетчики Урфуса, хорошие ребята. Еще четверо – тяжелая пехота с вышивкой у горловины, опытные бойцы. Два моих оборванца, ловкач. А этот, в столь хорошем доспехе?

– Так, погоди. – Я остановился и поманил солдата щитом. – Ты еще кто? Разве тебе не на третий?

Солдат повернул голову в шлеме в мою сторону, сделал это как-то неуклюже, будто не носил тяжелые доспехи, и потянулся к забралу…

– А-а-а! – закричал кто-то впереди.

– Враги!

Керчетта и не залезала в ножны. Пятеро защитников выскочили из левого поворота. Булавы, два щита, одно копье.

– Стеной! – приказал я, укрывшись за троицей впереди.

Не растерялись, встали как надо. С боевым кличем первый ряд защитников замка протаранил наших. Я поддержал солдата впереди, ткнул керчеттой через его плечо, попал в прорези шлема.

– Аи-и-и! – завизжал враг и отступил назад, расталкивая союзников.

– Стрелы!

Я пробовал один раз стрелу. Нужно быть идиотом, чтобы захотеть попробовать ее еще раз!

Недотепа с дубинкой рванул вперед, выставив щит слишком высоко. Новобранец или из бойцов Урфуса? Сразу три снаряда вошли в его пах и ногу. Всхрипнув, он стал заваливаться влево, ударился шлемом, мазнув им по стене. Может, и новобранец. В любом случае я уже это вряд ли узнаю.

– Прочь, мрази! – бубнило из шлема гвардейца Бато. – Про-очь!

Я отступил, поменявшись местами с солдатом Восходов. Его ранили в бок – мое укрытие согнулось, кашляя и воя от боли. Керчетта отомстила, разрезав запястье врага.

– О! – Тот задрал руку к плечу, и оружие покатилось под ноги. Тут же в его шею вошло копье ловкача. И так же быстро выскочило обратно.

Я ударил щитом голову зазевавшегося врага, толкнул его в стену, сразу занявшись другим. Поднырнул под выпадом…

– Сука! – взревел гвардеец, а потом завыл от боли, когда керчетта вошла ему под кольчужную юбку.

– О нет, я гораздо хуже! – выплюнул я ему в лицо.

Керчетта рвала жилы, подлезала под щиты, вспарывала глаза и носы, попадая в прорезь. Я знал все слабости врага: вечно жадные, самоуверенные ублюдки, неповоротливые, как валуны. Воснийцы, один другого гаже.

Ненависть свела нас. Барды на площадях пели о любви – керчетта разбила лицо молодого защитника, показавшегося из-за плеча гвардейца. Шлюхи в