Прайрат сделал глубокий вдох.

— Для сохранения тайны, король Элиас. Вам известно, что несколько рабочих сбежали. Мы не можем допустить, чтобы полные планы нашей обороны замка кто-то увидел. Что помешает им отправиться к Джошуа и рассказать ему про них?

Последовало долгое молчание, и все это время Прайрат смотрел на короля. Казалось, воздух в литейном цехе слегка изменился, стал гуще, а рев пламени — приглушенным. Мерцавшие языки пламени отбрасывали длинные тени.

Казалось, Элиас внезапно потерял интерес к происходящему.

— Наверное. — Его взгляд переместился к той точке на стене пещеры, где, как ему показалось, он видел движение. — Я пришлю сюда еще дюжину человек — у меня ровно столько наемников, чьи лица не внушают мне доверия. — Он повернулся к Инчу. — И тогда у тебя уже не будет поводов для оправданий.

По массивному телу Инча пробежала дрожь.

— Да, ваше величество.

— Хорошо. Я скажу тебе, когда следует закончить работы на стенах и воротах. И ты их закончишь.

— Да, ваше величество.

Король вновь обратился к Прайрату:

— Итак, складывается впечатление, что только король может решить некоторые проблемы.

Священник склонил блестевшую в ярком свете голову.

— Вы незаменимы, сир.

— Но я немного устал, Прайрат. Возможно, ты прав и я болен.

— Да, ваше величество. Быть может, вы примете ваше целительное питье, а потом немного поспите? — На этот раз Прайрат взял короля за локоть и мягко повернул к лестнице, которая вела обратно в замок.

Король, как ребенок, послушно пошел за ним.

— Да, я немного полежу, Прайрат… но не стану спать. — Он бросил взгляд в сторону стены над горном и сонно покачал головой.

— Превосходная идея, сир. Идем, пусть Инч продолжит работу. — Прайрат пристально посмотрел на Инча, который не отвел взгляда, затем Красный священник отвернулся с ничего не выражавшим лицом и повел короля из пещеры.

У них за спинами начали подниматься рабочие, слишком уставшие и напуганные, чтобы даже шепотом обсудить столь необычное событие. Когда они поплелись к своим местам, Инч еще некоторое время постоял на коленях, и черты его лица оставались такими же застывшими, как у священника.

Рейчел вернулась в свою коморку — ей удалось найти лестничную площадку, с которой началось ее путешествие. Она испытала огромное облегчение, когда выглянула в приоткрытую дверь и обнаружила, что за ней никого нет. Белые лисы исчезли.

Тут совершенно точно происходит какая-то дьявольщина. — Рейчел сотворила знак Дерева и убрала с лица прядь седых волос.

Она ужасно устала, и не только из-за бесконечной ходьбы по коридорам — ей казалось, будто вынужденная прогулка продолжалась несколько часов, — но и потому, что ее едва не обнаружили. Она уже больше не девочка, и ей не нравилось, когда сердце начинало биться так быстро, как сегодня: после честной работы оно не колотится так, точно хочет выскочить из груди.

Ты становишься старой, женщина.

Рейчел была не настолько глупа, чтобы окончательно утратить осмотрительность, поэтому старалась ступать бесшумно, когда спускалась по лестнице, всякий раз осторожно выглядывая из-за угла и держа закрытую капюшоном лампу так, чтобы себя не выдать. Она увидела королевского виночерпия брата Хенфиска, стоявшего на лестнице чуть ниже ее, за мгновение до того, как столкнуться с ним в тени между двумя тускло горевшими факелами. Рейчел так сильно удивилась, что вскрикнула и уронила лампу, и та со стуком скатилась на площадку — на ее площадку, туда, где находилось спасительное убежище! — и осталась лежать у обутых в сандалии ног Хенфиска. Горевшее масло начало вытекать на камень. Пучеглазый монах посмотрел на него со спокойным интересом, потом поднял взгляд на Рейчел и широко улыбнулся.

— Риап милосердный, — пробормотала Рейчел. — Господь Всеблагой! — Она попыталась отступить на лестницу, но монах с быстротой кошки оказался перед ней и загородил проход, продолжая растягивать губы в жуткой улыбке. Его глаза превратились в пустые пруды.

Рейчел сделала несколько неуверенных шагов назад, к лестничной площадке, — монах за ней, шаг в шаг, молча повторяя ее движения. Когда Рейчел остановилась, он тут же замер на месте. Она попыталась идти быстрее, но он встал у нее на пути, и Рейчел прижалась к каменной стене, чтобы к нему не прикоснуться. От него исходили лихорадочный жар и странная вонь — смесь горячего металла и гниющих растений.

Рейчел заплакала. Плечи у нее дрожали, ноги подкосились. Дракониха Рейчел сползла вниз по стене и оказалась на корточках.

— Благословенная Элизия, Матерь Божья, — молилась она вслух, — чистый сосуд, что произвел на свет Спасителя, прояви милосердие к грешнице. — Она зажмурилась и сотворила знак Дерева. — Элизия, вознесенная над всеми смертными, Королева Неба и Моря, вступись за молящуюся тебе, пусть ей улыбнется твое милосердие.

К своему ужасу, она поняла, что забыла остальные слова молитвы, и сжалась, пытаясь думать — о, сердце, оно билось так быстро! — она ждала, когда жуткое существо заберет ее, прикоснется своими грязными руками. Однако одно мгновение проходило за другим, ничего не происходило, и любопытство победило страх. Рейчел открыла глаза.

Хенфиск все еще стоял перед ней, но его улыбка исчезла. Монах опирался о стену и теребил сутану, словно его удивляло, что он ее носит. Потом монах посмотрел на Рейчел. Что-то изменилось. В нем возникла новая жизнь — туманная, взбаламученная, но более человеческая, чем несколько минут назад.

Хенфиск взглянул на лужу горевшего масла, на голубое пламя, лизавшее его ноги, и отскочил назад. Пламя мерцало, губы монаха начали двигаться, но он не мог произнести ни звука.

— …Вад эс?.. — наконец выговорил он. — …Аф наммен Хотт, вад эс?..

Монах продолжал смотреть на Рейчел, казалось, он был смущен, но что-то новое появилось у него на лице, которое стало напряженным, словно невидимая рука сжала затылок бритой головы. Губы растянулись, в глазах застыла пустота. Рейчел тихонько вскрикнула. Происходило нечто непонятное, внутри монаха шла напряженная борьба. И она могла лишь с ужасом на него смотреть.

Хенфиск тряхнул головой, как собака, выбравшаяся из воды, бросил на Рейчел еще один взгляд, потом посмотрел на лестницу. Выражение его лица вновь изменилось: он походил на человека, на которого обрушился непомерный вес. Через мгновение Хенфиск резко повернулся и стал, спотыкаясь, подниматься вверх. Рейчел слышала, как его неверные шаги затихают в темноте.

Рейчел бросилась к гобелену и дрожавшими пальцами сдвинула его в сторону. Ей с трудом удалось нащупать и открыть дверь, она быстро вошла в комнатку и сразу закрыла