— Это были не пекари, — отрезала уверенно Пруденси, готовя второй ключ из связки, чтобы открыть дверь в подвал. — Им отравлять меня незачем. Это был тот, кто знал мои намерения насчёт Броквена. Тот, кто не хотел, чтобы мир узнал историю этого города. Уверена, момент, когда этот некто лил неизвестный яд, могли увидеть только Гостлены.

По ленивому тону голоса казалось, что Амабель не знала, кто точно отравил ее. Но она показала нам руку и легонько потрясла. Кольца на ней зазвенели, ударяясь друг об друга.

Нас всех передернуло. Ох уж этот навязчивый звон колец у поезда…

Хихикнув, Пруденси продолжила уже более заинтересованно:

— Ну а свой осколок Особенного я получила, когда взяла под контроль Силенту и ограбила Резиденцию Отца. До меня это пыталась сделать колдунья Мунлес Лэйк, первая управляющая Силенту, та, которая придумала гадание на озерной гуще. Хорошая была женщина, добрая и справедливая, но ее план грабежа оказался провальным, и Отец сделал из нее и других призраков подопытных крыс.

А я подошла к этому более серьезно: завоевала уважение Силентийцев и Юлы с Улой, открыла для них храм То Хомы, издалека наблюдала за Резиденцией и собирала о ней информацию. С призраками мне удалось обойти кровожадные ивы, усыпить Агентов и украсть целую половину артефактов, после создав прочный купол. Ну а уже вместе с Силентийцами и вещами из Резиденции мне удалось узнать историю Броквена до конца. Да-да, я таки докопалась до истины!

Мы дошли до большой металлической двери со ржавой скважиной. Когда Амабель вставила ключ и принялась вертеть в левую сторону, пот покрыл мое тело, а Призрачная брошь затрепетала, темные волны прямо ломились в дверь. Через пару щелчков, вот уже…

Дверь протяжно заскрипела, но наши громкие охи заглушили столь противный звук.

Перед нашими глазами предстал широкий подвал, который освещал нежно-бирюзовый свет лампочек над артефактами. Помещение походило на музей: начиналось все с вырванных древних иллюстраций на деревянных подставках, сильно ушитой мужской одежды, использованных колб и записей о призраках; продолжалось плесневелыми инструментами, золотыми пулями, нарисованными брошюрами и чертежами. А заканчивалось все в центре; посередине подвала висела огромная картина, завешанная бархатным полотном. Но выглядывал из-за полотна кусочек сизых локонов.

Если честно, я перестала дышать. Мы так и стояли на пороге подвала, осматривая его, пока волны броши и Эйнари принялись сновать по помещению и оплетать «экспонаты».

Мартисса, держась за сердце, указала пальцем на иллюстрацию, где зелёный человек оттягивал нить слюны и передавал её солдату, стоящему напротив:

— Это… что? — прошептала она.

— Начну издалека, — Амабель уже успела накрошить в трубку ещё табака и закурить. Я навострила слух, Эйдан вытер потные ладони о штаны. — На протяжении многих веков одарённые рода, такие как Гостлены, Живины и другие «баловались» со своими способностями. Они придумывали такие плюшки своим силам, что даже самая изощренная сожженная ведьма могла позавидовать. Одарённые рода считались во все времена очень крутыми, их строго охраняли и берегли, даже Церковь признавала их одаренными и молилась им. Поэтому в каждое слово родов простой народ верил так же, как и в Бога. Сильно-пресильно то есть. Например, по распространённому обычаю, чтобы воина не убила ни одна стрела, приходил наследник родов Жизни и передавал свою слюну в рот солдату. Считалось, что благодаря ей тело человека станет непробиваемым, как кожа слона. А бывало и что-то похуже передавали человеку эти наследники…

Пруденси подмигнула, указывая на иллюстрацию, где беременная женщина принимала… Я не буду это говорить!

Я даже перестала слышать звон цепей. Только голос Особенной, размеренный и сиплый, звенел в ушах. Я старалась услышать все до единого и одновременно внимательно смотрела на рисунки и выдержки из книг об одарённых родах. Затем Амабель, вздыхая, продолжила:

— Изучая свои особенные организмы и тела во время Средневековья и Эпохи Возрождения, много странных традиций, обычаев и ритуалов одаренные рода порождали средь людей простых. Но был у них один закон, который существовал с рождения самых первых представителей одарённых родов…

Зрелым, сильным и по-настоящему законным наследником одарённого рода считался человек, достигший двадцатилетия. До этого старшины рода обучали его своей магии и знаниям, учили сосуществовать с реликвией, много тренировали морально и физически. До двадцатилетия юный представитель не допускался к наследнику «параллельного» рода, так как считался незрелым и неопытным для столь важной встречи. А официально соединялись и начинали «дружбу во имя гармонии» представители двух ипостасей на Балу Жизней и Смертей.

Поясню. Бал Жизней и Смертей — особенный бал для одарённых родов, который проводился каждый год второго января на так называемом Смертью и Жизнью Острове Невидимых Съездов близь Франции с начала 13 века по середину 20 века. Смерть и Жизнь изобрели этот Бал с целью объединять и сдруживать одаренные рода со всего мира, таким образом укрепляя их тёплые отношения, силы и главное — гармонию между мирами. Второго января проводился потому, что с Нового Года Жизнью и Смертью считалось, что именно с этой даты рода входят в новый круговорот и по новой образуют гармонию, как и Смерть с Жизнью, собственно. Смею предположить, что из-за влияния этих Великих Божеств отношения одаренных родов до сих пор являются самыми крепкими и надёжными на этой земле!

Я заметила полотно, на котором были изображены дамы в синих и зелёных платьях, а также их кавалеры. Сверху на них смотрели сами Жизнь и Смерть…

— Ну так вот, о встрече наследников, — Амабель перевела взор на меня и остановилась около портрета молодой девушки с Призрачной брошью на груди. Этой дамой с округлыми чертами лица и пепельными волосами была Сабо. — Достигнув двадцатилетия, Сабо Гостлен, твоя прапрапрабабушка, Елена, впервые оказалась на этом волшебном Балу, скрытым от людских глаз. На новую наследницу рода Гостленов и её способности собрались посмотреть рода из Индии, Египта, Мексики, России и многих других стран, которые долго перечислять. После того как Сабо успешно продемонстрировала свои силы и умения, в банкетный зал с опозданием явился «параллельный» род Гостленам — Вайталши. А с ними был практически новоиспеченный наследник, старше Сабо на два года — Эрнесс Вайталши…

Мы увидели большой портрет юноши, изображённого в профиль. Длинные темные волосы оседали на плечах, точеные скулы блестели, а изумрудные очи хитро смотрели на зрителя.

Амабель провела пальцами по покрытию портрета, сдувая с подушечек пыль.

— Дворянин этот был необычайно умным, даже гениальным. С самого детства он интересовался химией, природой всего сущего, ее способностями и секретами. По словам самого