— Вала Улмо не благословляет плавание через море, — мрачно ответила дочь лорда Корабела.

— Я подожду, сколько надо, — словно сквозь слёзы произнесла Митриэль.

Знахарка говорила что-то ещё, но Линдиэль забыла обо всём и обо всех: на площади лишь на миг мелькнула фигура Астальдо, но этого оказалось достаточно, чтобы ненависть, любовь, обида и желание отомстить снова ослепили и вскружили голову.

«Он… он… Растоптал мою гордость! Мою любовь! Меня саму! Он…»

На глаза навернулись злые слёзы, но вдруг рядом возник Нолдо в сине-звёздном одеянии с чёрным лёгким плащом.

— Госпожа, — вежливо произнёс он, — мой король готов принять тебя.

В голове всё совсем смешалось. Да, действительно, было в планах говорить с Нолофинвэ. Он знал о любви Линдиэль, давал согласие на брак сына…

Нолофинвэ специально позвал её именно сейчас, когда Астальдо приехал? Но что это даст? Здесь всем не до любви: известие о смерти принцессы Ириссэ потрясло Хитлум, и…

— Прости, что вмешиваюсь, — неожиданно, будто из ниоткуда возникла Зеленоглазка, — леди Линдиэль! Как я рада!

Знахарка обняла бывшую помощницу, отстранилась, улыбаясь.

— Знаешь, леди, — тихо произнесла она, — я совсем лишилась рассудка! Была уверена, будто моему другу грозит опасность, всё бросила, приехала сюда, а его давно здесь нет! Ай, ладно, все мы иногда поступаем глупо.

Кивнув, Линдиэль посмотрела на Арастура:

— Лорд-охотник, тебе не обязательно всегда находиться рядом со мной. — В груди защемило. — Я скоро отправлюсь к королю… — К горлу подступил ком. — Я не держу тебя.

И, схватив Зеленоглазку за руку, Линдиэль потащила колдунью с площади в сторону цветущих кустов вдоль дорожки.

— Послушай, — прошептала дочь лорда Новэ, уже не чувствуя себя живой и настоящей, полностью растворившись в жажде уничтожить обидчика, — однажды ты сказала, что можешь…

***

— Ты ещё можешь исправить своё положение, отец! Да, утрачено слишком многое, но не всё! — Финдекано, растрёпанный, потерянный и одновременно пугающе-решительный ворвался к верховному нолдорану в зал, где собрались лишь самые ближайшие верные.

Аклариквета, разумеется, не было.

— Я не могу вернуть дочь, — отрешённо произнёс Нолофинвэ, смотря в бокал. — И сына тоже. Сыновей.

— Послушай, — принц с ненавистью взглянул на расположившихся за столом Нолдор, зная об их отношении к себе, посмотрел на портрет Ириссэ на стене и с трудом сохранил спокойное лицо, — отец…

— Сын, — король не дал ему договорить, — сядь и просто помолчи.

— Помолчать? Ты делаешь хуже всем, устраивая этот ненужный пышный траур! Скажи, кто придумал, будто Ириссэ сбежала из основанного Турукано города и вышла замуж за орка, который её похитил? Что за история, будто она смогла убежать из заточения, но орк выследил её и убил, за что был казнён?

— Финьо.

Принц ещё раз осмотрелся и понял, что в зале отсутствует Варнондо. Это точно не обещало ничего хорошего, однако думать про очередные странные дела родителя Финдекано не хотел.

— Отец. Ты понимаешь, что Ириссэ для многих твоих подданных никогда не существовала? Больше половины жителей Хитлума никогда её не видели! Да, она умерла, но ведь даже не на поле боя! Наша боль пусть останется только нашей! Не нам выставлять напоказ своё горе! Ты знаешь, сколько людей гибнет в Дор-Даэделот ежегодно?! Ты смотришь присылаемые списки?

— Ты не представляешь, что такое смерть ребёнка, — тихо сказал Нолофинвэ.

— Но тысячи людей представляют. И в их глазах ты сейчас поступаешь кощунственно!

— Сядь и помолчи, сын. Сядь и помолчи.

***

Зеленоглазка открыла дверь в свои покои. Обычно шумное крыло дворца, где жили музыканты Аклариквета с семьями, нынче погрузилось в молчание, лишь изредка с улицы долетала печальная музыка без слов.

— Сейчас, — колдунья заперла замок, когда Линдиэль вошла, — ты должна говорить абсолютно честно. Иначе всё зря.

— Но… мне нечего сказать…

Всё происходило словно в тяжком сне, и даже нарастающее волнение не рассеивало морок.

— Я заплачу, сколько угодно…

— Плата никогда не бывает достаточной, — произнесла с нотками обречённой угрозы в голосе Зеленоглазка. — Садись.

Стол. Стул. Чаши. Огонёк, кипит вода. Воздух дрожит от незримой, неслышимой магии. Серебряная ложка перемешивает измельчённую траву и пузырьки.

— Что в тебе ему нравится?

— Ни… чего? — непослушным языком ворочать не получалось.

— Нужно найти зацепку. Любую. Отпусти себя, вспомни. И говори.

Линдиэль закрыла слезящиеся глаза:

— Сто лет прошло, но помнит старый клён

Историю о дне печальном этом…

Я полюбила Астальдо, ничего о нём не зная! А он женат!

Она мила, и он в неё влюблён.

Моя любовь осталась без ответа!

Астальдо отверг мои чувства! Что бы я ни делала, он гнал меня прочь! Он… Ненавижу!

Колдуй, Лайхениэ! Пусть он лишится сердца!

Зеленоглазка на миг замерла, во взгляде появилось опасение.

— Пусть тьма его не сможет одолеть, — голос Линдиэль зазвучал страшно, колдунья почувствовала мощь, исходящую из самого сердца несчастной эльфийки. — Но ты за это отдаёшь всю силу!

Пускай увижу пред собою смерть!

— Он будет жить, любовь и боль отринув, — перехватила песню Зеленоглазка. — Ты достаточно вложила души в мои чары, но всё же…

Свечи загорелись сами собой, травы смешались в кроваво-красное подобие вина.

— Линдиэль, что можешь дать ты, чего не дала она?

— Я искренне люблю! Искренне!

Глаза колдуньи выразили сомнение.

— Честность? Что ж. Пусть честность. Слушай и запоминай: добавь отвар в любой напиток, выпейте вдвоём. Можешь налить всем гостям, если уединиться не выйдет — подействует зелье всё равно только на одного эльфа. Не жди результата сразу — Финдекано не глуп, он заподозрит неладное, если мгновенно влюбится в тебя. Наберись терпения и жди. Главное — не напоминай ему о прошлом.

Свечи, чаши, стол, стул, аромат трав. Всё смешалось в безумный сон, казалось слишком нереальным, и дочь Кирдана не могла поверить, что это происходит на самом деле.

Отвар будто сам собой вылился в вино, закупорился, притаился. Линдиэль отдала колдунье мешочек мирианов и, всё ещё не веря в реальность происходящего, поспешила в свои гостевые покои, чтобы слуги помогли одеться, причесаться, подобрать украшения. Только не фиолетовый. И не синий. И не красный. Не белый, не чёрный! Какой же?! Проклятый Астальдо! Ненавижу! Люблю…

Искренне. Честно. И безответно.

***

Тишина длилась целую эпоху.

Нолофинвэ хотел рассказать сыну, как узнал о смерти дочери. О том, как на