Шрифт:
Закладка:
Арафинвэ слушал и молчал.
«Путь долгий пройден мной,
Столетия за спиной.
Неужели всё напрасно,
И зашла в тупик дорога?
Не желал себе я власти!..
Одну лишь истину искал.
Истину искал…»
Узнав о неотвратимости встречи с матерью, король попытался избежать разговора, стараясь показать родительнице своих новых детей — новых, правильных внуков для неё, однако ничего не вышло.
Индис… мама… мать настояла на уединённом разговоре.
— Я рада, что мои потомки по линии твоего рода счастливы. Но Арьо, ты не можешь вечно не замечать сгущающейся тьмы. Нельзя всех скорбящих отправить к Вала Ирмо или Валиэ Эстэ, и не потому, что Владыки устали или не в силах помочь всем нуждающимся. Арьо, если ты не можешь поддержать свой народ, зачем ты нужен на троне?
Обведя глазами пустой зал со щедро накрытым столом, Арафинвэ пересилил себя и взглянул в глаза родительницы.
— Тьма не вокруг, — полушёпотом произнёс он, подаваясь вперёд. — Тьма внутри. А мои пещеры прекрасно освещены.
«Час выбирать пришёл.
Где меньшее из зол?
Занимать чужое место
Ради призрачного блага?
Жить во лжи, забыть о чести?
И отказаться от себя?
Молчит рассудка голос,
И всё слабее воля.
Как мне не оступиться,
Выбор совершив, во тьму не сделать шаг?
Пусть свет земли коснётся,
И мрак рассеет солнце.
Пусть все мои сомнения
Растают без следа, и я увижу знак!»
Пусть…
***
В огромном подземном зале, который порой даже без иронии называли площадью, собралось меньше аманэльдар, нежели бывало ранее. Скорбь по-разному окрашивала и одаривала каждую семью, каждого эльфа, рисуя на лицах истории бед и утрат. Индис стояла среди Нолдор, в окружении свиты, молчала и неотрывно глядела на сына, который должен был исполнять долг правителя.
Отведя глаза от матери, король покосился на стоявших рядом детей и жену. Эарвен окидывала подданных взором уверенной в собственной правоте и превосходстве правительницы. Дочь и старший сын, пришедшие с семьями, улыбались эльфам, участливо кивали и махали руками в знак приветствия.
Разговор с матерью… с Индис не получился. Возможно, надо было наливать ей вина, утешать и потакать, не думая о том, сколько зла сотворила эта женщина, но Арафинвэ не хотел лицемерить. Свет Изначальный, Свет Дарованный не приемлет тьмы. Никогда. Ни под каким предлогом.
Никаких компромиссов! Никаких полумер! Что же Индис хочет теперь? Зачем она здесь?
— Мой народ! — заговорил король, вспоминая Слово Валар, бережно донесённое ему заботливым Майя. — Братья и сёстры! Всё чаще наши сердца теряют покой, и происходит это совершенно беспричинно.
В непривычно редкой толпе послышался ропот. Индис хмыкнула. Её с Финвэ дочерей здесь не было, и вдова первого нолдорана порадовалась, что позор Арьо наблюдает не вся семья.
— Не верьте предчувствиям! — выкрикнул король, понимая — привычного безоговорочного согласия нет и достигнуть будет крайне сложно. — Не верьте дурным снам! Ибо таково Слово Валар! Страхи за отступников внушает нам Моргот! Всё это — лишь посланный им морок! Вспомните Феанаро Куруфинвэ, что поверил злым наветам и уничтожил всё, что любил! Неужели вы хотите идти по его стопам? Вы желаете близким зла?
— Морготу нет хода в Аман, — прозвучал голос Анайрэ, и Индис внутренне восторжествовала.
— Морготу нет хода в Аман, — кивнул Арафинвэ, — но нельзя забывать, что Моргот — один из Айнур. Он — вероломный предатель, но его Тема звучала при создании Арды. От него невозможно отгородиться полностью. Моргот злится на Валар, завидует счастью эльфов Амана, мечтает разрушить наше благополучие! Он не может проникнуть сюда, но тень его ненависти то и дело нависает над нами! Не поддавайтесь! Помните: у тех, что покинули священную землю, уже нет шансов всё исправить и быть счастливыми, а у нас есть. Не упускайте его по прихоти врага! Держитесь света! Если вам тяжело, попросите помощи, и вам её окажут! Я окажу! Как ваш король! И помните: Валар — наши благодетели! Они любят нас, братья и сёстры! И всегда придут на выручку.
«Вам помогут, — усмехнулась про себя Индис, украдкой смотря в сторону Анайрэ. — Арьо поможет. Пожалуй, поеду и лично взгляну на тех, кому великий правитель Нолдор помог. Эру! Как же я ошибалась в сыне! Какой я была слепой!»
***
Мастер Махтан смотрел на расставленные по полкам изделия учеников, большинство которых навеки покинуло Валинор. Кузнец вспоминал многое и многих, о ком-то грустил, кого-то предпочитал не возрождать перед мысленным взором.
— Verno…
Жена подошла очень тихо, тронула за плечо.
— Не думал я, — сказал Махтан, бросая полный ненависти взгляд на самые красивые статуэтки, две из которых выглядели незавершёнными, — что снова вспомню о выборе между правдой и безопасностью.
— Мы все знаем, какой путь правильный, — улыбнулась эльфийка, — и давно по нему идём.
— Да, — кузнец кивнул, взяв жену за руку. — И нет ни одной причины, чтобы свернуть на бездорожье. Ни одной, vesse. Ни единой.
Примечание к части Песни из рок-оперы "Гиперборея":
"Мечты", "Последний шанс"
Гнев милосердных
— Знаете, чего я боюсь на самом деле? — хмель развязал языки, и Нарнис, наконец, заговорила после долгого молчаливого присутствия в саду за большим круглым столом. — Что однажды все те, кто сейчас только рассуждают и размышляют, начнут действовать.
— А что в этом плохого? — спросила супруга Куруфинвэ Феанариона, краем глаза наблюдая за собирающими виноград взрослыми внуками.
— Усинтиэль, — дочь Третьего Финвэ допила бокал, — как это что плохого? Так получается каждый раз: действовать будут другие, а виноваты мы окажемся!
— Постой, — летописец Румил, случайно приехавший в северную крепость одновременно с Индис, налил вина хозяйке твердыни, отхлебнул из своего хрусталя, наполнил до краёв, — Нарнис, вас не станут обвинять в чужих проступках, поскольку ты облегчила жизнь очень многим, организовав отправку даров Йаванны в подземный город, где не вырастить
